Двойной бренди, я сегодня гуляю
Шрифт:
— Я сама видела, — упрямо сказала Айена. — Ка-рысу.
Мэлори заскрипел зубами. Особенность барнардцев заключалась в том, что они туго воспринимали чужеродные идеи, но, если уж экзотическая мысль затесалась им в голову, её оттуда было не изгнать никакими доводами. Он ощутил себя в положении того русского из рассказа Чехова, который пристукнул доконавшую его дамочку пресс-папье. Правда, пресс-папье у него под рукой не было. Он даже не особенно хорошо представлял себе, что это такое.
— Айена, — проговорил он как можно вежливее, — вы переутомились.
— Нет ка-рысы? — недоверчиво выпятила губы Айена, почти обиженная.
— Нет, нет. И, пожалуйста, не отвлекайте меня от работы. Я не собираюсь продолжать этот разговор.
— Нет карысы. Нет ка-рысы, — пробормотала Айена себе под нос, как бы желая себя в этом убедить. Всё ещё медитируя над этой фразой, она наконец удалилась. Мэлори с облегчением услышал, как захлопнулась за ней дверь.
Сюда бы нормальные двери, с дистанционным сенсорным управлением, думал он. Но не положено. На Марсе дефицит энергии, экономят на всём. Вот и двери открываются вручную, и любой умник скрипит и хлопает ими у него перед носом...
Мэлори поглядел на экран стационарного компьютера. На чём он остановился? Он не помнил, на каком месте закончил править отчёт. В правом виске у него взрывались контрафактные петарды, вычерчивая огненные траектории. Буквы на экране приплясывали и мигали всеми цветами радуги. Раскоп N11... останки трёх разумных существ, пол неизвестен, захоронения ориентированы... как ориентированы? Север — это внизу или вверху?
Мэлори судорожно потянулся к ящику стола за обезболивающим. Он не мог нащупать флакон. Неужели забыл в спальне? Придётся сходить... А, нет, вот он.
— Доброе утро, Артур. Надеюсь, я не помешал вам работать?
После всех своих лабораторных бдений Лаи выглядел вполне бодро — разве только веки чуть припухли. Мэлори потребовалось немало выдержки, чтобы изобразить внимание. Лаи вынул из кармана и положил ему на стол ключ от А-лаборатории.
— Возвращаю вам ключ. Извините за задержку.
Мэлори равнодушно взял ключ и убрал его в ящик стола.
— Видимо, я должен выразить вам особую признательность за то, что вы не потеряли его совсем?
— Простите меня, Артур. Сожалею, что так вышло. Я не смог уложиться в один день.
Когда же он уйдёт, ё-моё? Мэлори совершенно не собирался капать себе в ухо антимигренин в присутствии этого типа. Нет, стоит — хлопает своими жирафьими ресницами и явно чего-то хочет.
— У вас ко мне какие-нибудь вопросы?
— Да, если позволите.
Мэлори охватило тоскливое предчувствие. Что ещё там у него?
— Не сочтите это чрезмерностью, но я бы хотел попросить у вас разрешения ещё раз слетать в двадцать пятый квадрат.
Та-ак, ясно...
Мэлори поджал губы.
— А если я именно сочту чрезмерностью?
— Я рассчитываю на ваше понимание, Артур. Это, по-видимому, единственный способ узнать то, что мне нужно.
Эпидемия
— Всему есть границы, мистер Лаи, — Мэлори с удовлетворением отметил, что его собеседник достаточно знает земную культуру: "мистер" его задел, хотя он постарался не выказать этого. — Вы забываетесь. Я бы напомнил вам, что на станции вы только гость...
— Я отдаю себе в этом отчёт, — поспешно сказал Лаи. — Если речь идёт о научном приоритете, то я гарантирую, что не опубликую эти материалы без вашего соавторства.
Слепящая боль полоснула Мэлори по правому глазу. Нет, каков гусь, а? Любезно соглашается взять его в соавторы... Чёрт знает что о себе возомнил. Мэлори стиснул под столом флакон с антимигренином.
— Мне ваше соавторство нужно, как Винни-Пуху обрезание, — он сощурил глаза.
– Выйдите и не мешайте мне работать.
Лаи вряд ли знал, что такое "Винни-Пух" и "обрезание", но контекст уловил безошибочно. Мэлори с удовольствием наблюдал гневную розовую краску на его скулах. Однако барнардец сдержался.
— Стало быть, вы не даёте разрешения на полёт? — уточнил он. Мэлори взорвался.
— Нет, и отстаньте от меня наконец! — закричал он. — Я не позволю разговаривать со мной в таком тоне! Убирайтесь!
Он ждал, что Лаи выругается, хлопнет дверью и избавит его наконец от своего присутствия. Но Мэлори недооценил барнардское искусство оскорбления. Неописуемый Лаи просто сделал шаг в сторону, к окну, и повернулся к начальнику экспедиции спиной.
Катарсиса не случилось. Несколько секунд Мэлори задыхался от ярости, упираясь взглядом в безразличный бритый затылок Лаи, стоявшего у окна. Чувства барнардца выдавал только цвет его ушей, постепенно приближавшийся к малиновому.
— Сожалею, мистер Мэлори, — произнёс Лаи, небрежно, вскользь, возвратив ему "мистера", — что нам не удалось достичь взаимопонимания. В таком случае я буду вынужден действовать по собственному усмотрению.
Пользуясь тем, что Лаи на него не смотрит, начальник экспедиции поторопился отвинтить колпачок флакона и впрыснуть лекарство в правое ухо. Теперь ещё пятнадцать минут ждать, пока подействует... Почему в двадцать четвёртом веке медицина до сих пор не может победить мигрень?
Он ещё не успел убрать флакон, когда до него вдруг дошло содержание сказанного Лаи.
— Как это прикажете понимать?
Барнардец повернулся к нему лицом. В глазах его легко читалось всё, что он думает о Мэлори.
— Буквально, — обронил он и вышел из кабинета.
22. ХОДИТ ЗАЯЦ ПОДКВАРТИРЕ...
Барнарда, 17 декабря 2309 г. по земному календарю.
— Дафия меня убьёт, — тоскливо сказал Лаи. — Я ведь ещё ничего ему не говорил. А теперь придётся позвонить, чтобы он приехал за Дораном.