Двойной бренди, я сегодня гуляю
Шрифт:
Лаи молчал. А, чтоб тебя, в досаде подумал Мэлори, никакого толку.
— Я рассчитываю на ваше понимание. Я бы просил вас — как коллегу, как гостя станции, как друга, наконец...
(...друга! что я несу!)
— ...не предпринимать авантюрных шагов.
Лаи не отвечал. Мэлори поспешно добавил:
— Я понимаю, вы нервничаете, вам в голову приходят всякие инициативные планы... но от них лучше отказаться.
Взгляд Лаи упал на него так, словно перед ним был несмытый унитаз.
— Что вы ещё мне посоветуете? Отрезать себе локон чести?
Он
— Не много ли пафоса из-за пучка волос?
— Если у вас не хватает уважения на пучок волос, — парировал Лаи, — как его хватит на целого человека?
Он соскользнул под стол и вынырнул с другой стороны. Пока Мэлори сидел, хлопая глазами от этого неожиданного унижения, барнардец захватил со стола свой поднос с недоеденным обедом и пересел за стол Лики и Коннолли.
Лике очень хотелось спросить, чем так рассержен их инопланетный коллега, но она перебарывала это желание. Интуиция подсказывала ей, что задавать такие вопросы неуместно, может быть, даже опасно. Коннолли тоже молчал.
— У вас хлеба совсем нет, — невпопад сказала она, — возьмите в автомате.
— Спасибо, я не люблю, — ответил Лаи. К ним присоединился Флендерс. Он прекрасно видел попытку разговора между барнардцем и Мэлори, и его это не на шутку встревожило.
Боковым зрением Лаи увидел Флендерса и поднял голову от тарелки. Две пары чёрных блестящих глаз — одна на розовом лице, другая на тёмном, — на мгновение встретились. Флендерс уловил исходящий от барнадца беззвучный запрет. "Ладно, — ответил он взглядом, — молчу". Как бы заранее пресекая движение разговора в злополучную сторону, Лаи подчёркнуто нейтральным тоном спросил:
— А почему Симон настаивает, что это не икона? У него есть своя гипотеза?
— Ну конечно, — первые слова у Флендерса получились фальцетом, в горле пересохло, и он поспешил глотнуть сока. — Его гипотеза всем известна: он считает, что это изображение политического лидера.
— Но какой резон так заботиться об изображении политического лидера? Умирать мучительной смертью и всё равно пытаться сохранить портрет? Они ведь не могли обманываться насчёт будущего своей цивилизации.
Лика тихонько улыбнулась про себя: Лаи вздумалось подтвердить достоверность анекдотов о барнардском мышлении.
— Почему же? На Земле такое бывало нередко. Ещё в совсем недавние времена, лет двести назад.
— Вы не можете сравнивать, — заупрямился Лаи. — Вам же не случалось вымирать полностью. А эти марсиане знали, что вымирают. И всё равно берегли портрет. Для кого? Они не могли предвидеть, что вы прилетите. По Земле тогда бродили динозавры.
— Динозавров ещё не было, — поправил Коннолли, — это был докембрий.
— Тем более.
— Вик, — с сожалением проговорил ирландец, — ты знаешь, что такое "авторитаризм"?
— Имею представление, — коротко ответил Лаи.
У Флендерса взмокли подмышки. Нужно ли говорить ребятам, что случилось
— Но я бы не стал, — продолжал Лаи, — проецировать факты, известные из истории Земли, на неизвестную вымершую расу, которая даже не относится к млекопитающим. Смотрите. Вот моя рука. По ней никто не определит, из какой я звёздной системы. Мои глаза, уши, нос — всё почти как у вас. Если я подстригусь, как Миай, меня на расстоянии двух метров никто не отличит от землянина.
Его голос вдруг дрогнул. Заметила это одна Лика. Какой-то утаённый лисёнок, несомненно, поедал его изнутри, и её зацепило нехорошее подозрение, что этот зверь вынесен из кабинета Мэлори. Нужны были веские причины для того, чтобы воспитанный и уже не юный Лаи полез под стол, лишь бы только не оставаться рядом с главой экспедиции. Хотя как знать, что является веской причиной для барнардца?
— И всё-таки различия в нашей психологии колоссальны. Так где научная логика в том, чтобы приписывать ваши стереотипы поведения каким-то драконам?
— Драконам? — переспросила Лика. — Вы думаете, что они похожи на драконов?
— Я разве сказал "драконам"? Куда-то меня не туда занесло...
— Почему не туда? Это ты классно придумал, — Коннолли причмокнул губами. — "На Марсе открыта ископаемая цивилизация драконов!" Журналисты с руками оторвут.
— Это не я придумал, — тон Лаи снова сделался сухим. — Благодарите Эрику.
Больше ничего не говоря, он встал со своего места, взял поднос с грязной пластиковой посудой и с грохотом свалил её в утилизатор. Только после этого он обернулся через плечо и вяло сказал:
— Извините меня, я пойду прилечь. Я очень устал.
24. ЧТО У НИХ ОБЩЕГО?
Барнарда, 17 декабря 2309 г. по земному календарю.
Лика и Патрик дожидались Дафию у выхода из магазина в нижнем этаже отеля. Он пошёл покупать гостинцы для Дорана. Виктора с ними не было — поручив друзьям проводить Дафию в медицинский центр, он удалился к себе. Ему не терпелось взглянуть на скачанные данные.
— Классный у него брат, — сказал Коннолли. — Хотя совершенно не похож. Может, они побратимы?
— Вроде бы они из одной семьи. Интересно, почему он всё ещё рядовой?
— Насколько я знаю, у барнардцев повышение получить довольно трудно, а жизненный успех от него не особо зависит. Так что многие по этому поводу не заморачиваются.
— Всё-таки странно. Он, похоже, совсем необразованный.
— Ну, не совсем. Маорийский-то он немного выучил, в отличие от Дорана.
Дафия наконец появился, нагруженный пакетами с фруктами и умопомрачительно пахнувшими горячими лепёшками, выпекавшимися тут же в отеле. На что он рассчитывает, изумилась Лика — полумёртвый Доран вряд ли в состоянии всё это съесть. Перебросив пакеты в левую руку и помахав им правой, солдат объявил: