Двойной бренди, я сегодня гуляю
Шрифт:
— Па-идём!
Поднявшись наверх на лифте, они столкнулись с непредвиденным препятствием. Врач, крохотная сухощавая женщина средних лет (видимо, та, с которой поругался Лаи), отказалась пустить их сразу, сказав, что Дорану нужен покой после приёма лекарства и им можно будет войти только через полчаса — что по земным часам составляло около сорока пяти минут. Дафия надулся, но не посмел возражать. Втроём они устроились на низком диване в фойе. Лика чувствовала себя стеснённо. Она не предполагала, что им придётся надолго остаться в компании Дафии. Как поддерживать беседу, если он на маори и то
Дафия, однако, не испытывал никаких затруднений. Бесцеремонно втиснувшись между нею и Патриком, он улыбнулся белозубым ртом и объявил:
— Ви-ремя много. Я буду фото показать.
Хотя из занятий, доступных землянам, просмотр семейных фотоальбомов бьёт все рекорды докучности, Лика и Коннолли восприняли эту идею с энтузиазмом. Обоих искушала возможность приоткрыть завесу над домашней жизнью Лаи. Дафия вытянул из пояса дисплей пеленгатора и загрузил фотографии прямо на него.
Лика жадно уставилась в экран. Её глазам представали все Лаи в полной комплектации: юный Дафия, почти неотличимый от теперешнего Дорана; сам Доран — глазастый младенец в белом платьице; братья в обнимку — Дафия уже обрит, Виктор ещё нет. Было странно видеть его с копной длинных кудрей, как у Амаи Ори (но с Ори спутать его было невозможно — не было у Ори такого серьёзного, упрямого взгляда исподлобья, такой оттопыренной губы). Были и какие-то другие люди, молодые и старые, в родственные отношения которых было вникнуть трудно. Гоняя снимки по экрану указательным пальцем, Дафия комментировал:
— Я. Фихо-тор молодой. Доран малый-малый. Дедуши-ка...
Затем последовала фотография двух красивых женщин, похожих, как сёстры — одна с лиловыми серьгами в ушах, другая с жёлтыми. Дафия улыбнулся застенчиво и нежно.
— Наша супу-руги.
Лика ощутила замешательство. Лаи никогда не говорил ей, что женат. Хотя, с другой стороны, она и не расспрашивала его о его личной жизни, да это и не дело учёных, работающих в одной команде... Которая из них его жена? Лика не решилась спросить прямо и прибегла к детской уловке:
— Которая из них ваша?
— Обе наша, — ответил Дафия с обезоруживающим простодушием. — Обе две наша с Фихо-тор.
Недоумение на лице Лики, наверное, было слишком явственным. Коннолли прыснул.
— Ты же учила антропологию, — сочувственно сказал он по-английски. До неё вдруг дошло.
— Тьфу на тебя! — по-русски сгоряча сказала она. Хотя браниться на Патрика было совершенно не за что. Сердилась она сама на себя — за то, что проявила элементарное невежество, хотя давно могла бы навести справки в Интернете, и за те грязноватые ассоциации, которые сами собой лезли в голову (хотя она догадывалась, что барнардцы вряд ли устраивают оргии вчетвером). Спасла её медсестра, которая выглянула за дверь и сообщила, что к Дорану можно зайти.
Спинка койки была поднята, и Доран сидел, допивая сок из стакана. Он был причёсан и даже кое-как подвёл глаза. Увидев отца, он издал радостный вопль и едва не вскочил с койки. Докторша недовольно шикнула на него. Дафия свалил пакеты с едой на тумбочку, подошёл к Дорану и крепко прижал его к своему синему кителю. Надо же, до чего они похожи, вновь поразилась Лика — до смешного, даже улыбаются одинаково. И ни малейшего сходства с
Перекинувшись несколькими фразами с Дораном, Дафия по-звериному лизнул его в щёку и обратился к врачу на своём ломаном маори:
— Мене можи-но дитё забирать?
— Заберёте завтра утром, когда мы дадим ему последний раз лекарство, — сказала врач. Голос её заметно потеплел. Лика посмотрела на усталое лицо Дафии, на растёкшуюся чёрную подводку вокруг его глаз, и вдруг вспомнила, что случилось полтора часа назад.
— Послушайте, — обратилась она к врачу, — вы не могли бы осмотреть Дафию? Он сегодня плохо себя почувствовал в парке.
Женщина коротко кивнула и что-то сказала солдату. Нимало не смущаясь перед Ликой, Дафия тут же, на месте, скинул китель и рубаху. Врач прикрепила к его безволосой мускулистой груди монитор.
— У вас был приступ стенокардии, — через пару минут сказала она. — Дайте руку.
— Са-тено... чего? — вылупил глаза Дафия. Она повторила диагноз на его родном языке и закрепила ему на запястье браслет инъектора. Медсестра, не дожидаясь указаний, подала ей картридж. Докторша что-то говорила Дафии, и он слушал её с удручённым видом.
— Я дала ему укрепляющее средство, — пояснила она на маорийском, обернувшись к Лике и Патрику. — Но ему пора подумать об отставке. Возраст даёт себя знать, ему ведь уже за тридцать.
Она сняла инъектор с руки Дафии и вынула пустой картридж.
— Вам лучше выйти, — её лицо снова сделалось строгим. — Слишком много народу. Дорану нужен покой.
Лика и Коннолли покинули палату, оставив Дафию наедине с Дораном. Уходя, Лика оглянулась, понимая, что вряд ли увидит их снова. Эта картина будет всплывать у неё в памяти ещё не раз: сумрачный чернявый Дафия, понурив сине-бритую голову, застёгивает на себе китель; больной Доран с серыми губами, в котором не осталось ничего от жизнерадостного подростка, поглаживает пальцами отцовский кортик, лежащий на одеяле. Сколько же всего успело произойти за эти дни... И в который раз она некстати подумала о том, что у барнардцев те же сердечные болезни, что и у землян.
Лаи разыскал их в ресторане за ужином. Не взяв себе еды, он плюхнулся на стул рядом с Коннолли и облокотился обеими руками.
— Как Дафия? — быстро спросил он. — Виделся с Дораном?
— Виделся, — сказал Коннолли. — Мы настояли, чтобы он сам обследовался. К счастью, у него всего лишь стенокардия. Хотя тоже не сахар.
— Когда они уезжают?
— Завтра утром. Пойдёшь к ним?
— Не сейчас, — Лаи нервно облизнул губу. — Я хочу показать вам файлы. То, что я обнаружил, мне очень не нравится.
Он выдернул компьютер из чехла и развернул его на столе. Ёрзая на стуле от нетерпения, он дождался, пока все программы загрузятся, и вывел на экран украденные данные. Лика и Патрик склонились к разложенному свитку, едва не стукнувшись лбами.
Перед ними были медицинские карты трёх с лишним десятков больных, госпитализированных с сердечными заболеваниями. Каждый профиль был снабжён фотографией.
— Ну? — нетерпеливо спросил Лаи. — Видите?
— Вижу, — с минутной задержкой ответила Лика. Коннолли молча кивнул.