Двум смертям не бывать
Шрифт:
— Сына ищет.
— Что с ним? — безразличную одурь смахнуло вмиг.
— Ты не видел что ли? Оруженосцев порубили. В центре прорвались, и…
— Всех?
Хоть бы у мальчишки хватило ума сбежать. Хотя Хлодий не побежит, это-то и плохо.
— Нет, до кого добраться успели. Сотню, наверное.
Рамон едва не застонал при мысли о недоученных мальчишках, попавших под клинки.
— Я искать.
— Погоди. Вон он.
И в самом деле, неподалеку показался Бертовин, несущий на руках сына — то ли бесчувственного,
— Давай сюда, сам на ногах еле держишься.
Тот помотал головой.
— Сам.
— Жив? — спросил рыцарь, отступая.
— Вроде.
Бертовин опустил юношу на траву. Тот дернулся, застонал и открыл глаза.
— Живой. — Выдохнул Рамон.
— Живой. — Эхом повторил Бертовин, оседая рядом.
Хлодий обвел взглядом знакомые лица. Неуверенно улыбнулся.
— Я не побежал.
Рамон кивнул, посмотрел ему в глаза.
— Да. Ты не побежал и смог взять жизнь врага. Я горжусь тобой.
Юноша снова улыбнулся. Попытался было пошевелиться и застонал.
— Откуда ты знаешь про врага? — спросил Бертовин, пока Рамон освобождал рану от одежды.
— Его не добили.
Нога на первый взгляд выглядела жутко, но после внимательного осмотра стало ясно, что кость не задета. Кровь еще текла, но не так, чтобы дать повод для волнений.
— До свадьбы заживет. — Рамон выпрямился, вытирая руки. Негромко приказал: — Калите железо.
Пока разводили костер, перевязали Бертовина — рана и в самом деле оказалась неопасной — клинок прорубил кольчугу и скользнул по коже. Сломанное ребро не в счет, срастется. Так же как и рука еще одного раненого, которую уложили в лубки.
Рамон достал из огня клинок, подобранный на поле кем-то из его солдат.
— Держите.
— Не надо держать. — Хлодий не мог отвести взгляд от алого железа.
— Надо. — Сказал Рамон. — И не вздумай терпеть. Ори во всю глотку.
Раскаленная сталь зашипела, войдя в рану, тошнотворно запахло паленым. Хлодий попытался было сдержаться — не вышло, зашелся в крике.
— Все. — Рыцарь отбросил клинок. — Теперь только перевязать.
Он оглянулся на своих людей.
— Поесть соорудите.
На самом деле хотелось только упасть и спать. Но люди устали, им надо поесть и отдохнуть. Тем более что все равно дожидаться герольда с разрешением покинуть поле боя. Еще надо бы поискать Эдгара… хотя если не найдется, ничего страшного. Приехал со святошами, с ними же и обратно доберется.
— Все. — Повторил Рамон. — Есть будешь?
Хлодий покачал головой.
— Тогда спи. Начнем собираться — разбудим.
Эдгар выбрался к их костру сам. Молча прошел между лежащих вповалку людей, сел рядом с братом. Рамон хотел было спросить, не голоден ли тот, пригляделся внимательней — и ни сказав ни слова протянул флягу с вином. Удивительно, но отказываться ученый не стал, пил долго, взахлеб, точно воду. Наконец,
— Я убил человека.
— Поздравляю. — Негромко сказал рыцарь.
— Ты не понял. Я убил человека. Нашего. — Эдгар протяжно всхлипнул — воздуха не хватало, хотя слез не было. — Раненого. Он… у него живот был… и я…
Он не успел сообразить, как, а, главное, когда вроде бы спокойно сидевший рядом брат развернулся и ударил. Успел только схватиться за горящую щеку и уставиться на Рамона.
— Ты воин или баба? — прошипел тот.
— Я ученый.
В голове звенело, то ли от вина, то ли от пощечины. Какого…?
— Ты нацепил меч. Или веди себя, как мужчина и не позорь оружие, или снимай его и ступай в обоз к бабам.
— Ты… — воздуха снова не хватало, теперь от ярости. — Как ты смеешь?
— Смею. — Ухмыльнулся тот. — И попробуй помешать.
Эдгар выругался — длинно и грязно, пожалуй, он сам не ожидал от себя подобных выражений. Поднялся, не отрывая взгляда от брата.
— Вставай.
Рамон не пошевельнулся.
— Вставай, и я набью тебе морду.
Тот посмотрел снизу вверх — пристально, очень внимательно. И улыбнулся. Совсем не так, как миг назад.
— Ну вот. Теперь ты похож на человека.
— Ты… — ярость ушла так же стремительно, как накатила. Эдгар медленно сел. — Ты специально, что ли?
— Ага. — Рамон бросил брату флягу. — Был бы девицей, гладил бы по головке и утешал. Но ты ж не девица.
— Зараза… — по правде говоря, хотелось сказать много что — но он и без того уже наговорил такого, что пьяный матрос бы устыдился.
— Пей. Помогает, правда, не очень. Но хоть что-то.
Эдгар открыл флягу, принюхался. Скривившись, вернул брату.
— Напьюсь и усну. Мало вам раненых, придется еще и меня тащить.
— Одним больше — одним меньше. — Хмыкнул Рамон. — Есть будешь?
— Нет.
— Будешь. Ты только что вылакал полфляги не закусывая. Если не поешь — точно придется тело везти.
Эдгар вздохнул, взял протянутый братом хлеб и начал жевать.
Подошедший герольд говорил вроде негромко, но Бертовин, что дремал рядом с сыном, проснулся, а следом зашевелился и Хлодий.
— Буди людей. — Сказал Рамон.
— Хорошо. — Бертовин помедлил. — Пошли кого-нибудь вторую телегу поискать, должно быть найдется оставшаяся без хозяев. Хлодию.
Рамон покачал головой.
— Не подумал. В самом деле, на нашей покойники, его туда же не стоит.
— Просто тебе было бы все равно. — Пожал плечами Бертовин. — А ему еще нет.
— Я не поеду в телеге. Я воин.
Хлодий попытался сесть — получилось, хотя лицо у мальчишки стало зеленым.
— Куда денешься. — Хмыкнул Бертовин. — Пошел я, искать.
— Не поеду. — Повторил оруженосец.
— Сопли подотри, «воин». В седле не держится, а туда же!
— Уймитесь. Оба!