Двум смертям не бывать
Шрифт:
— Да уж постарайся. Я с того света тебя не достану, но у отца, вон, — он кивнул в сторону Бертовина, — если что не заржавеет уши надрать, и не посмотрит на звание.
— Не заржавеет. — Подтвердил Бертовин. — Хоть бы спасибо сказал, остолоп.
Рамон жестом остановил открывшего было рот оруженосца.
— Службой отблагодаришь. До сих пор поводов упрекнуть у меня не было — надеюсь, и теперь не появятся.
— Не появятся, господин.
— Хорошо. — Рыцарь вышел, поманив за собой Бертовина.
— Просто так сказать не мог, без выкрутасов? — поинтересовался тот, когда дверь за спиной закрылась.
— Извини, не удержался. — Улыбнулся Рамон. И тут же бросился
— Уймись. Если начать считаться, кто кому больше должен, то не уверен, что результат будет в мою пользу. Так что уймись. Теперь о деле. Пошли ко мне.
— Между нами. — Продолжил он, устроившись у камина. — Для мальчика это скорее задел на будущее, нежели заслуженная честь. Он хорош, очень хорош но…
— Но пока этого ничем не заслужил, понимаю.
— Хорошо, что понимаешь, Хлодию только не сболтни. Уверенность ему понадобится, и еще как. Рана эта некстати, по-хорошему его бы с нами взять, посмотрел бы, да попробовал сам место для замка выбрать — а там бы обсудили, почему так, а не этак.
— Кто мешает потом объяснить?
Рамон покачал головой.
— Потом не то, на готовое. Надо, чтобы сам пораскинул мозгами. А мы бы поправили, если что.
Взять бы парня с собой, в самом-то деле. Но в повозке он не поедет, а верхом, даже если и усидит — в чем Рамон сомневался — не ровен час, рана воспалится. Останется парень без ноги, и тогда и с перспективой рыцарства, и с леном ему придется распроститься. Герцогу нужны воины, а не калеки. Рамон оставил эту мысль и продолжил:
— Завтра, когда приведешь людей разговаривать… Подумай, как сделать так, чтобы Хлодий мог слышать и мотать на ус.
— Хорошо.
— Тогда ступай. Остальное завтра.
Завтра скорее всего весь день уйдет на разговоры, даст бог, найдется подходящий человек, хотя бы один. Бертовин отбирал людей очень придирчиво, да и сам Рамон по части строгости ему не уступал. Вечер уйдет на то, чтобы расспросить Хлодия, что из дневных разговоров тот запомнил и какие выводы сделал. Хотя по-первости наверняка ничего не поймет — ну да ладно, время есть. Немного, но есть, а мальчик смышлен. Следующий день они потратят на осмотр владений. Два часа верхом туда, да два обратно, это не считая, сколько займет провести межу, да оглядеть все хорошенько. Весь день, скорее всего, и уйдет. А что после того — видно будет. Что ж, как он и обещал Бертовину, дел окажется по горло.
А сегодня, пожалуй, можно и побездельничать. Амикам, помнится, говорил, что его дом открыт в любое время, правда, Рамон старался не злоупотреблять подобной любезностью, вламываясь совсем уж без предупреждения. Он отправил мальчишку с запиской, и велел седлать коня. В конце концов, есть Лия. И даже если ее отец занят настолько, что не может принять гостя, она-то наверняка свободна — ну какие дела, право слово, могут быть у юной девушки? А погода нынче чудная — в самый раз для верховой прогулки.
Амикам действительно оказался занят. Настолько, что уделив гостю едва ли четверть часа, откланялся, оставив на попечение дочери.
Лия проводила взглядом отца.
— Он сегодня не в духе, извини.
— Что-то случилось?
— Налоги. Вчера узнал — сегодня весь день считает и ругается, мол, десятину туда, десятину сюда, да налог власти, этак и вовсе без штанов останешься. — Она улыбнулась.
— «Туда» — это церкви. — Догадался Рамон. — а «сюда»?
Налог герцогу побежденные платили едва ли не с самых первых дней после падения города.
— Нашим храмам.
— Зачем? — Рамон удивился. Смысл платить обслуге идолов, за которыми не стоит никакой
— А тебе не приходило в голову, что мы все еще чтим наших богов?
Рыцарь хотел было съязвить: не заслуживают почитания боги, не защитившие свой народ. И прикусил язык. Это Эдгара можно было дразнить, зная, что тот не обидится. Пикировки доставляли удовольствие обоим, и их отчаянно не хватало сейчас, когда брат уехал. Но девочка может расстроиться — а ей и без того несладко, особенно если вспомнить последний разговор. Ох, а сам-то хорош — за всю неделю не удосужился спросить, как она, да и сейчас бы не пришел, если бы прогуляться не захотелось. А сейчас вроде как и спрашивать неловко — опомнился, называется. Он пригляделся к Лие, выискивая следы того смятения, что видел тогда. Но сейчас она выглядела и вела себя как обычно, а что там в душе — поди догадайся. Рамон мысленно обругал себя последними словами. Поймал вопрошающий взгляд девушки и вспомнил, что не ответил.
— Не приходило. — Надо было сменить тему, и как можно быстрее. А то не ровен час, девочка вспомнит тот разговор и снова расстроится. Не то, чтобы ему не понравилось держать ее в объятьях, успокаивая, но это не повод. Рамон развел руками, дурашливо улыбнулся. — Виноват. Готов принять любую кару. Какое наказание придумает госпожа?
В ее взгляде на миг промелькнуло удивление. Потом Лия улыбнулась:
— Наказание будет страшным и неотвратимым. Свози меня в лес. Хочу по грибы, а отец одну не отпускает.
Дома собирать грибы и ягоды считалось занятием для простолюдинов. Здесь молодежь из хороших семей пол-лета проводила в лесу, да и люди в годах не гнушались побродить с корзиной.
Рамон опустился на одно колено, засмеялся:
— Повинуюсь, прекрасная госпожа. Оседланный конь ждет во дворе, сам же почту за честь следовать пешком.
— Обойдешься. — Хихикнула она. — Подожди тут, я сейчас, переоденусь и прикажу коня подать. Я мигом! — девушка выпорхнула в дверь.
Что бы там не говорили про женские сборы, но обернулась Лия действительно «мигом», появившись уже в штанах. На взгляд Рамона девушки в мужской одежде — а здесь носили штаны и заправляли в них рубаху, перематывая талию широким поясом — выглядели ходячим соблазном. Даже странно, что Эдгар ни разу не прошелся по этому поводу. Сам он за все годы в Агене так и не смог до конца привыкнуть к тому, что можно практически беспрепятственно разглядеть длину и стройность ног, и, гм, очертания того места, где спина теряет свое название. Да и тонкая ткань рубахи порой открывала куда больше, чем, на взгляд рыцаря, стоило бы показывать мужчине. И если в прохладное время поверх рубахи женщины надевали длиннополые кафтаны, то в летнюю жару, как сейчас… Он отвел глаза от девичьей груди, ругнулся про себя, вспомнив, что раньше подобная одежда на Лие его не смущала. Впрочем, раньше они и купались вместе, а сейчас он бы не осмелился, опасаясь собственной реакции.
— Поехали? — спросила Лия.
— Поехали. — Кажется, можно было вздохнуть, его смятения никто не заметил.
Лошади неторопливо перебирали ногами: пускать коня в галоп по городским улицам считалось дурным тоном. Зато находясь практически бок о бок можно было болтать и смеяться. Так что даже когда миновали ворота, ни Рамон, ни Лия и не подумали ехать быстрее. Тем более, что до леса было недалеко — правду говоря, лес здесь был везде. Стоило на два-три года забросить расчищенное поле, и оно сплошь зарастало молодыми деревцами. А старые пущи наверняка стояли здесь раньше самого города.