Дядя самых честных правил 11
Шрифт:
Но на этот раз я пришёл сюда не задавать вопросы, а совсем за другим. И Хозяйка очень удивилась, когда я обернулся и прямо посмотрел на неё.
— Госпожа!
Я поклонился, как и полагается дворянину. Без дерзости, но без тени раболепства.
— Ты сегодня неожиданно смел, Бродяга. Полагаю, у тебя есть для этого веская причина.
— Да, госпожа. Я пришёл просить за моих людей. Они умирают, и только вы можете помочь им.
Хозяйка покачала головой.
— Умирать — неотъемлемое право и обязанность человека. Такова их судьба, и не в моих правилах менять её. Тебе
— Да, госпожа, я понял очень многое. — Я заглянул в её ледяные глаза, и холод взгляда Смерти встретился с огнём моего гнева. — Я и мои люди выполняли вашу волю. Они получили смертельные раны, сражаясь с вашими врагами, а не по своей воле или моему капризу. И мы вправе просить помощи.
— Вот как?
Туман вокруг качнулся, подступая всё ближе. Мороз коснулся моей кожи, но я не обратил на него внимания.
— Вы ведь знали, против кого нам придётся сражаться. Знали с самого начала, как увидели тело кожеходильца. И бросили нас в бой, не предупредив о противнике.
— Ты осмеливаешься спорить со мной, Бродяга?
— Ни в коей мере, госпожа. Всего лишь прошу справедливости. Я князь — и в ответе за моих людей. Если раненые умрут, я не буду рисковать остальными и прекращу поиски.
— И нарушишь мой приказ. Ты не боишься моего гнева, Бродяга?
Она протянула руку и провела пальцами по моей груди. И мне стало больно дышать от холода, проникшего внутрь.
— Боюсь, госпожа. Но прежде всего я князь, а эти люди доверились мне. Кто я буду, если оставлю их в беде? Что будет стоить моё слово, если я не исполню своего долга? И будет ли вам нужна моя служба, если я не готов отстаивать правду до конца?
Взгляд Хозяйки пронзил меня насквозь, как два острых копья. Холод пробрался в мои кости, и я почувствовал себя куском льда. Который даже не может кричать от боли. Только неотрывно смотреть на Хозяйку и ждать её решения.
И тут она рассмеялась. Громко и заливисто, будто услышав смешную шутку.
— Ах, Бродяга, Бродяга! До чего ты мне нравишься! Стоишь на своём даже в шаге от смерти. Честный, верный, несгибаемый. Идеальный слуга и последователь. Если бы все некроманты были такими, как ты, в мире уже бы не осталось Павших. Но увы, ты такой один, а остальные пытаются выгадать всё в свою пользу. За прошедшие века ты единственный, кто осмелился возразить мне в открытую, и не ради себя, а за других людей.
Ледяной взгляд перестал жечь холодом. Хозяйка взяла меня за плечи и развернула к себе спиной.
— Что же, я пойду тебе навстречу, — шепнула она мне на ухо. — Думаю, ты прав — через тебя твои люди служили мне, и будет справедливо дать им ещё один шанс. Возвращайся, их жизням ничего больше не угрожает.
— Благодарю, госпожа! Кто он?
— Он?
— Тот, кто создал кожеходильцев. Мне проще найти его, если я буду знать, кого именно искать.
Хозяйка не спешила с ответом, будто раздумывая. Но потом всё же сказала:
— Когда-то его звали Вепрь Гуллинбурсти. Мелкий божок откуда-то с Севера. Он побоялся пойти по дороге Павших и предложил мне свои услуги. Стал
— А потом он сбежал?
— Его соблазнил Гермес Трисмегист. Которого теперь называют, — Хозяйка усмехнулась, — одноруким. Вепрь убил моего некроманта, захватил тело человека и сбежал. А Трисмегист скрыл его от моего взгляда. И несколько столетий он прятался, как крыса, и гадил мне исподтишка. Теперь же он где-то рядом с тобой, Бродяга. Сколько там было кожеходильцев?
— Пятнадцать.
— Значит, это далеко не случайность, Бродяга. Вепрь нацелился именно на тебя, посылая своих мёртвых рабов. И я даже знаю, кто натравил его.
— Трисмегист, — выдохнул я. Эх, жаль, я тогда отрубил ему только руку!
— Тебе придётся найти Вепря и уничтожить. Самому, без моей помощи — он скрыт от меня слишком плотно. Я смогу только прикрыть тебя от Трисмегиста, если Однорукий решит вмешаться.
— Понял, госпожа.
— Тогда поторопись, пока он не создал себе новых рабов. Кстати, отсюда тебе тоже пора уходить. И на будущее: постарайся больше не требовать от меня ничего. Как бы я к тебе хорошо ни относилась, свой лимит ты уже исчерпал.
Я не успел даже кивнуть, как перед глазами всё закружилось, и меня выкинуло в материальный мир.
— Великий шаман, однако!
Смеющийся Медведь был поражён, когда наутро все раненые оказались живы. Да к тому же явно шли на поправку. Он проверил каждого, заглянул им в рот и уши, долго молчал, сидя в сторонке, и наконец подошёл ко мне.
— Ты великий шаман, князь. Ни один из тех, о ком я слышал, не мог ходить в Верхнюю тундру и договариваться со Смертью. Ты ходил, мало-мало времени. Ты забрал дух своих людей и вернул на место. Никто так не может! — он посмотрел на меня, как ребёнок на огромный кусок сладкого пирога. — Возьми меня в ученики, князь!
Я отрицательно покачал головой.
— Всё буду делать! — принялся уговаривать меня шаман. — Травы буду собирать, сколько надо. Ночью буду от тебя духов отгонять, чтобы спал хорошо. Людям твоим амулеты заговорю от дурного глаза. Особый отвар приготовлю, чтобы жена твоя всегда молодой была, из самых редких трав. Возьми в ученики!
Он бухнулся на колени и растянулся на земле в поклоне.
— Ты не понимаешь, о чём просишь, Смеющийся Медведь. Даже если бы я захотел, то не смог бы этого сделать. Некромант не выбирает себе учеников. Только Хозяйка может сделать человека своим слугой.
— А…
— Просить её бесполезно. Она сама решает, кто и когда.
Смеющийся Медведь не спеша поднялся, отряхнулся и вздохнул.
— Понимаю, князь. Ты не знаешь, каков я, однако, — он хитро посмотрел на меня. — Тогда я буду рядом, и ты сможешь убедиться, что я самый лучший ученик.
— Я же тебе сказал…
— Молчу-молчу, великий шаман! Больше ни слова!
Он отошёл в сторону, но, судя по всему, не оставил идеи набиться ко мне в ученики. Да и шут с ним! Пусть делает что хочет, всё равно никаких шансов у него нет.