Дядя самых честных правил 11
Шрифт:
Источник магии, полученный от крови Павших, всё это время оставался для меня чужим. Да, я тащил из него силу и прял эфирную «нить». Постепенно наращивал его мощь, переключая с золотой короны на себя. Но практически не пользовался им напрямую — это требовало концентрации, терпения и было не слишком удобно. Но сегодня, когда маркиз почти загнал меня в угол, случился прорыв.
Я задыхался от нехватки силы: запасы эфирной «пряжи» почти растаяли, а middle wand’а хватало только на Знаки щита. Потянувшись к источнику силы, я дёрнул его на себя. Ну же! Эфира мне, эфира!
Глубоко внутри, где когда-то гнездился Анубис, будто открылась невидимая дверь. Поток эфира хлынул в меня рекой. По каналам, оставленным Талантом, прямо в руки. Ты просил, человек? На же, получи!
У меня не оставалось ни сил, чтобы сопротивляться, ни времени, чтобы думать. Я просто взял эфир и сделал первое, что пришло в голову.
С моих пальцев сорвались Знаки Огня. Крохотные, не больше ногтя. Десятками они взлетали в воздух, жужжа раздражёнными пчёлами. И устремлялись к Санглие, пытаясь впиться в плоть и ужалить язычком пламени. В этот момент я стал сам себе Талантом, сделав наследие Павших по-настоящему своим.
Фигура Санглие окуталась огнём. Маркиз закричал басом, резко присел и ударил кулаками в землю. Мир перед глазами закружился, и меня будто подбросило в воздух. Я рухнул в пустоту, вращаясь с каждой секундой всё быстрее и быстрее, пока не потерял сознание.
Пришёл в себя я так же резко, как и отрубился. Секунды хватило, чтобы понять — Санглие утащил меня в какое-то своё пространство. Так уже случалось с другими Павшими, но тогда со мной был Анубис и могла вступиться Хозяйка. Теперь же я оказался один на один с бывшим божком.
Личный мирок Вепря походил на огромный пиршественный зал древнего германского вождя. Коптящие факелы на каменных стенах. Стойки с оружием под ними: сплошь топоры и копья. А центр зала был занят длинными столами и лавками, застеленными шкурами.
— Очнулся?
За центральным столом сидел хозяин этого места. Огромный, в два моих роста, кабан. Полагаю, когда-то щетина на его теле была золотой и сверкала, будто солнце. Сейчас же её покрывала грязь, тёмные потёки крови и нечистот. Только на голове кое-где пробивалось чистое золото, поблёскивая под светом факелов.
Сидел кабан, как человек, — опершись на стол локтями. В одном копыте у него был зажат кубок, а в другом здоровенный кусище мяса. Вепрь отпил глоток, закусил мясцом и кивнул мне.
— Иди сюда, князь. Торопиться нам некуда, так что выпьем с тобой доброй браги, прежде чем я тебя разделаю.
Я не стал с ним пререкаться, а подошёл к столу и сел напротив. Сам налил себе в пустой кубок и поднял.
— Твоё здоровье, Вепрь.
— Ха! Эт правильно, за моё можно и выпить. А за твоё, извини, только брагу переводить.
— Посмотрим, — я прихлебнул из кубка, — многие так говорили. Да вот беда, выходило всегда наоборот.
Кабан насмешливо хрюкнул и осушил свою чашу.
— Ты дерзкий мальчишка, князь. Но мне это нравится: ты напоминаешь о молодости, когда жизнь была прекрасна, а смертные поклонялись настоящим
Без предупреждения он прыгнул прямо через стол, со звоном разметав кубки и тарелки со снедью. Но застать меня врасплох не сумел! Нервный принц огрел его прямо по рылу, обжигая огнём и заставляя визжать, как поросёнок. А правой рукой я успел вытащить Копьё Пелея и ткнул Вепря за ухом.
Ага, как же! Оружие против Павших пробило шкуру и застряло в толстом слое сала. Ответным ударом Вепря меня отшвырнуло от стола и протащило через весь зал. Вереща как резаный кабан кинулся следом, выставив клыки и громогласно стуча копытами. Я еле успел встать на ноги и отскочить, чтобы он не затоптал меня. И кинулся прочь, сплетая в ладони ещё одно Копьё Пелея.
С визгом и грохотом носились мы по залу, громя пиршественные столы и звеня серебряной посудой. В шкуре Вепря уже торчал десяток Копий размером с обычный нож, но ни одно из них не причинило ему видимого вреда. Сплести Копьё побольше я не успевал — эта сволочь догоняла меня, и приходилось тыкать его чем есть. Кабан тряс головой после каждого удара, стал двигаться медленнее, но подыхать не собирался.
— Свинота жирная!
— Хрю-у-у-у!
— Окорок неуклюжий!
— Хрю!
Мне тоже приходилось несладко. Несколько раз кабан достал меня клыками, распоров бедро и правый бок. Так что вопрос победы в этом поединке опять перешёл в плоскость изматывания противника. Кто первый выдохнется, тот и пойдёт другому на корм.
— Сало протухшее!
— Уу-у-и-и-и!
За спиной Вепря, у самой стены, воздух сгустился в призрачную фигуру. Почти прозрачную, еле видимую, с шестью огромными крыльями за спиной. А этот что здесь делает?! И как он проник сюда, что его не чувствует хозяин этого места?
Шестикрылый улыбнулся прозрачными губами. Указал рукой на одно из копий на оружейной стойке и провёл пальцем по лезвию. Жало копья хищно блеснуло и еле заметно засветилось. Кивнув мне, Шестикрылый растворился в воздухе, как его тут и не было.
Я не стал раздумывать, для чего он пришёл ко мне на помощь. Не в моём положении, знаете ли, этим заниматься. Дают — надо брать!
Со всех ног я кинулся через зал, петляя и поскальзываясь на мокром от крови и браги полу. Едва не попав под копыта кабана и увернувшись в последний момент. Подскочил к стойке, выдернул светящееся копьё и развернулся, выставив оружие.
— Глупец! Хрю! Меня нельзя убить моим же ору….
Вепрь с хрипом насадился грудью на острое жало и замер, раскрыв пасть.
— Как ты смог? — прохрипел он. — Ты всего лишь жалкий человечишка…
Туша борова покачнулась и стала заваливаться набок. Глаза подёрнулись плёнкой, он хрюкнул последний раз и рухнул на пол с тяжёлым стуком. Шкура его окончательно утратила золотой блеск, превратившись в обычную свиную щетину.
— Главное, что смог, остальное неважно.
Пришлось опереться о стену, чтобы не рухнуть следом. У меня осталось только одно желание — убраться отсюда подальше. Я закрыл глаза и потянул себя прочь из этого места.