Дядя самых честных правил 4
Шрифт:
— Ах, господин капитан! — Тотлебен бросил валять дурочку. — Вы же всё прекрасно понимаете. Три! Я подал уже три прошения о зачислении меня в армию. И ни на одно не получил ответа. Бился в двух сражениях, прикрывал пехотный полк, срезал трёх прусских магов. И что?! Ни-че-го! Салтыков только хмыкает и обещает написать в Петербург. На что прикажете жить? Мне даже еду приходится покупать за свои.
Понимающе кивнув, я огляделся в сокровищнице. Всё самое ценное отсюда выгребли сами пруссаки. Оставшееся,
— Константин Платонович, — Тотлебен сбавил тон и заговорщицки подмигнул мне, — я знаю, кому продать эту посуду в Берлине по нормальной цене. Отвезу ему всё, что есть, деньги поделим пополам.
Поймав мой недоверчивый взгляд, Тотлебен возмутился:
— Да как вы могли подумать?! Я человек чести. Вы получите деньги, даже если мне придётся ехать за вами в Россию.
— Хорошо, пакуйте золото и делайте, как сказали. Буду верить в вашу порядочность.
Если честно, мне не хотелось возиться с этой посудой. Куда я её дену? Тащить с собой? Продавать потом? Бог с ним, Тотлебеном, он и правда хорошо дрался, пусть порадуется человек.
Пока он паковал ценности в мешки, я прошёлся по сокровищнице. На дальней полке на глаза попался плоский ящичек с ручкой. Эдакая помесь чемодана и здоровенной шкатулки. Я отщёлкнул замки и поднял крышку.
— У-у-у-у, ерунда какая, — прямо у меня над ухом разочарованно протянул Тотлебен, подумавший, что я нашёл нечто ценное.
Внутри в углублениях, обитых тканью, лежали три длинных металлических цилиндра. Отдельно от них тускло блестел синеватой сталью додекаэдр. Все детали покрывали мелкие пятнышки ржавчины и пыль.
— Выкиньте, — Тотлебен махнул рукой, — эта штука ничего не стоит.
— Думаете?
— Обычные железки, гарантирую.
Я захлопнул крышку, подумал несколько секунд и вытащил ящик с полки.
— Прихвачу на память как сувенир.
— И охота вам такую тяжесть таскать. Вот, возьмите лучше этот кубок! Хоть и серебряный, зато старинная работа.
Он сунул мне в руку небольшую чашу.
— И всё же я заберу. Там неплохая сталь, попрошу кузнеца сделать мне кое-что из снаряжения.
— Смотрите сами. Всё, я готов, можем идти обратно.
Едва мы вышли из сокровищницы, перед нами из стены появилась бледная полупрозрачная женщина. Платье, вышедшее из моды два века назад, высокий головной убор конусом, призрачный шлейф стелется по полу. На белом, как снег, лице застыла маска скорби и ужаса. Взгляд ледяных глаз скользнул по нам, бескровные губы презрительно изогнулись, и она прошипела:
— Живые!
Тотлебен побледнел, став одним цветом с дамой, и начал истово креститься.
— Белая дама, — прошептал он, — призрак династии Гоге… Гуге…
От страха он икнул, уронил мешки и зажал рот ладонями.
—
Желания упокаивать семейное привидение прусских королей у меня не было. Я вздёрнул Анубиса и послал в призрака лёгкую волну эфира.
— Ты! — Белая дама указала на меня пальцем.
— К вашим услугам, фрау, — я изобразил поклон.
— Ты убил его! Убийца! Никто не смеет покушаться на нашу кровь!
Она вытянула руки, распахнула рот, показывая страшные тёмные зубы, и двинулась ко мне.
— Смерть убийце!
Глава 14
Настоящим образом
Белая дама взвизгнула:
— Умри, цареубийца!
Отпихнув в сторону Тотлебена, я шагнул ей навстречу. Улыбнулся и скомандовал:
— Анубис, фас!
От шакальего воя посыпалась кирпичная крошка с потолка. Талант не стал атаковать напрямую. Вместо этого мои челюсти вытянулись, превращая лицо в морду шакала. Очень странное ощущение, должен вам сказать: длинный язык, острые зубы, клыки двумя кинжалами. Ими-то я и впился в протянутые руки призрака.
— А-а-а! — заорала мёртвая тётка.
Я рванул зубами полупрозрачную плоть. На вкус она оказалась мятной, холодящей нёбо.
— У-у-у!
Дама попыталась вырваться, но я отпустил руку, бросился вперёд, и пасть сомкнулась на её горле. Бестелесные руки ударили меня в грудь. Без толку! Зубы уже раздирали шею призрака, эфирная кровь хлестала мне в пасть. Белая дама ничего больше не могла выкрикнуть, только слабо трепыхалась.
Я дёрнул головой, будто пёс, треплющий добычу. Да! Сожрать!
— Р-р-р-р!
Я растерзал Белую даму, насильно упокаивая приведение. Увы, династия Гогенцоллернов лишилась своего семейного призрака. Пара минут, и дух покойной покинул земную юдоль.
Обратная трансформация лица оказалась немного болезненной. Кости ныли, кожу саднило, и только сытый Анубис довольно урчал.
Тотлебена пришлось приводить в чувство. Авантюрист, словно кисейная барышня, свалился в обморок, и я несколько раз похлопал его по щекам, прежде чем он пришёл в себя.
— А?! Где? Кто?
Он уставился на меня с ужасом во взгляде и несколько секунд разглядывал, будто искал что-то. Морду шакала, хе-хе?
— А-а-а, вы, Константин Платонович, разве не того?
— Помилуйте, что вы имеете в виду? Вам что-то почудилось, видимо, перед тем, как вы свалились в обморок. Рекомендую прогулки на свежем воздухе для поправки здоровья.
— Д-да, — он часто закивал, — почудилось. Вы правы, надо поправить здоровье.
Тотлебен полез в карман, вытащил плоскую фляжку и надолго приложился к ней, дёргая кадыком и закатив глаза.