Дядя самых честных правил 4
Шрифт:
Не доезжая версты до усадьбы Троекурова, я попросил Добрятникова остановить дрожки. Дал знак Кижу, и тот накинул на нас «плащ мертвеца». Мир, как и в прошлый раз, выцвел и отдалился.
— Однако.
Добрятников нервно хохотнул и потянул себя за рыжий ус.
— Ну и фокус. Да-с, первостатейный.
Он хлестнул вожжами и пустил лошадей шагом. До самой усадьбы он косился на «пустое» место, где сидели мы с Кижом, и щека у него непроизвольно дёргалась.
Дрожки подкатились к парадному входу усадьбы, и мы стали свидетелями небольшой сценки.
На ступенях стоял человек лет пятидесяти
Перед крыльцом, понурив головы и теребя в руках шапки, стояло несколько крепостных. Вид у них был самый что ни на есть побитый и откровенно жалкий.
— Не понимаете вы хорошего обращения, — Троекуров зло сплюнул. — Придётся наказать всю деревню, раз слов не понимаете.
— Барин, случайно же вышло, — старший из крепостных поклонился и принялся скороговоркой оправдываться: — Не виноваты мы, вот те крест! Никто и не думал на кабана того охотиться, чай, знаем порядок. Только он сам на огороды выскочил, Акулину рвать стал чуть не до смерти. Если бы мужики с вилами не кинулись, задрал бы девку. Тебе, барин, с того убыток бы был.
— Ты, Фрол, дурак и тупица. Что мне та девка? Одной больше, одной меньше. А кабанов вам не по чину бить.
— Барин…
— Цыц! Не понимаете по-хорошему, будет вам по-плохому. Завтра всей деревне по десять плетей всыпать. От мала до велика, понял?
Возражать крепостные не посмели, видимо, знали, чем это могло кончиться. Дружно поклонились и хором пробубнили:
— Спасибо за науку, барин.
— Всё, кыш с глаз моих.
Троекуров махнул рукой, отпуская крестьян, и заметил дрожки с Добрятниковым.
— Ба! Какие люди! Неужели Пётр Петрович?
— Кирилл Петрович, — Добрятников слез на землю и подошёл к Троекурову здороваться. — Как только позволили дела, так сразу к вам. Сами знаете, семь дочерей — не фунт изюма, требуют постоянного присмотра.
Они троекратно расцеловались, и хозяин усадьбы усмехнулся:
— Да уж, да уж. Кто чины выслуживает, кто богатство, а вы, Пётр Петрович, дочерей заделали. Не могу осуждать — супруга у вас редкая прелестница, да-с.
Пока они там здоровались, мы с Кижом тоже выбрались из дрожек и встали чуть в стороне. Так, чтобы и слышно всё было, и наше присутствие не вызывало заметное искажение эфира. Кто его знает, вдруг Талант хозяина усадьбы нас почует?
— Пётр Петрович, — вдруг оживился Троекуров, будто вспомнил что-то, — вы же как раз вовремя приехали! Я просто обязан показать вам моё новое приобретение. Даже не смейте отказываться — пока не посмотрите, обед не велю подавать.
Он схватил Добрятникова под локоть и поволок за собой на задний двор усадьбы. Мы с Кижом последовали за ними, по пути разглядывая обстановку. Однако, на широкую ногу живёт отставной генерал-аншеф: огромная конюшня для механических лошадей, флигели, каретные сараи и большая псарня, куда и направился Троекуров с Добрятниковым.
— Эй, Филька! Приведи Угадая с Откатаем.
Крепостной псарь бегом кинулся выполнять поручение и через пару минут вывел на сворке двух поджарых собак.
—
Добрятников кивал, соглашаясь с Троекуровым, распевшимся соловьём. А тот хвастался напропалую, демонстрируя псов со всех сторон. И аж щурился от удовольствия, когда собеседник признавал достоинства и дороговизну собак.
— Таких борзых даже у императрицы нет! И ведь не пожалел денег, заказал, только бы по-настоящему охотиться, на авалонский манер. Вы таких собак даже во сне купить не сможете, Пётр Петрович, признайте. Завидуете? Завидуйте, мне не жалко. Такие собаки любой зависти стоят.
Я ждал, когда закончится этот сеанс самолюбования, скользил взглядом по предмету хвастовства. И вдруг вздрогнул от неожиданного понимания. Да какие это псы? Эти твари никогда не были собаками. Похожи, не скрою: шерсть, лапы, хвосты, зубы, но ничего собачьего там и в помине нет.
Такими «борзыми» авалонцы травят не зайцев, не лис, а двуногую дичь. Людей, орков и прочих «не эльфов». Давняя забава владык Туманного острова, которую последнее время стыдливо замели под ковёр. И если мне правильно подсказывает некромантское чутьё, эти «псины» порядочно старые, отчего их и продали. А уж человеческой крови они попробовали за свою жизнь очень много. И страшно представить, какую дичь затравит Троекуров с этими «собачками».
Глава 35
Угрозы и головы
Одна из «собак» повела головой из стороны в сторону, будто принюхиваясь. Узкая длинная морда повернулась прямо на меня, а глаза твари обшаривали пространство. Пасть приоткрылась, давая разглядеть два ряда острых длинных зубов и подтверждая мою догадку.
Киж схватил меня за локоть и потянул назад. Тварь низко рыкнула, помотала головой и потеряла нас из виду.
— Вы, видели, Константин Платонович? Какая редкостная дрянь, а?
— Видел. Полагаю, нам придётся разобраться с ней.
Киж согласно кивнул. «Собачки» ему тоже крайне не понравились, и мертвец всемерно одобрил идею извести авалонских тварей. А у меня сложился план, как убить двух зайцев разом, заодно припугнув Троекурова.
Между тем хозяин усадьбы повёл Добрятникова в дом, на ходу рассказывая о неких лошадях, заказанных из Европы. Слушать всю эту болтовню было тоскливо, и мы не торопились их догонять, следуя на расстоянии.
Особняк внутри поражал безвкусицей и не подходящими друг к другу предметами обстановки. Похоже, дом обставлялся из принципа «лишь бы богато» — больше золота, лепнины, резной мебели, фарфоровых ваз, статуэток и других бесполезных, но дорогих вещей. Одних напольных часов в гостиной было три штуки, причём все показывали разное время.