Дьявол и паж
Шрифт:
— Мне все равно, мадам. Скажем… О! — Она резко отпустила руку мадам де Воваллон и с радостным воплем рванулась вперед. — Милорд Мериваль, милорд Мериваль!
Энтони Мериваль обернулся.
— Леони! Ну что, дитя мое, как ты здесь проводишь время? — Он поцеловал девушке руку. Леони вся так и светилась радостью. — Я надеялся, что встречу тебя сегодня.
Мадам де Воваллон коршуном набросилась на них.
— Фу, что за поведение? — возмущенно пропыхтела почтенная дама и тут же рассмеялась. — Так это и есть ваш кавалер? Хорошо, petite. По-видимому, вы прекрасно
Леони взяла Мериваля под руку.
— Я так рада видеть вас. Мадам Мериваль тоже здесь?
— Нет, дитя мое, я здесь один. Не стану отрицать, что привели меня сюда некие слухи, которые докатились даже до Лондона.
Девушка склонила набок голову.
— Какие слухи, месье?
Мериваль широко улыбнулся.
— Слухи о безумном успехе, достигнутом…
— Мной! — воскликнула она и хлопнула в ладоши. — Милорд, я здесь le dernier cri [116] . Поистине, это так! Леди Фанни то и дело твердит об этом. C'est ridicule, n'est-ce pas? [117] — Она увидела, что к ним приближается Эйвон, и величественно кивнула его милости. — Монсеньор, смотрите, кого я нашла!
116
последний крик моды.
117
Забавно, не правда ли?
— Мериваль? — Герцог поклонился. — Какими судьбами?
— До Лондона дошли кое-какие слухи, — улыбнулся Мериваль. — Так что я не мог не приехать!
— Мы так рады! — восторженно вскрикнула Леони.
Его милость протянул Меривалю табакерку.
— Что ж, дитя выразило наше общее мнение, — усмехнулся он.
— Эй, Тони, это ты, или я совсем спятил? — раздался веселый голос. Руперт крепко пожал Меривалю руку. — Где ты остановился? Когда приехал?
— Вчера вечером. У де Шателе. И, — Мериваль обвел всех взглядом, — мне не терпится услышать о том, что с вами произошло!
— Ах да, ты тоже поучаствовал в этой истории, — вспомнил Руперт. — Боже, какая была гонка! А как мой друг… Вот черт, неужели я снова забыл его имя… Манверс! Ну да, Манверс! Как он себя чувствует?
Мериваль округлил глаза.
— Прошу тебя, не упоминай при мне это имя! Вы все улизнули из Англии, а меня оставили на съедение этому монстру!
— Давайте отыщем укромный уголок, — предложил Эйвон и повел всю компанию за собой. — Надеюсь, Энтони, вы смогли удовлетворить оскорбленного мистера Манверса?
Мериваль удрученно покачал головой.
— Он жаждет вашей крови и на меньшее не согласен. Так расскажите же, что с вами произошло.
— Хорошо, — протянул его милость, — только по-английски и вполголоса.
Вновь была изложена история о похищении и освобождении Леони. В самом интересном месте появилась мадам де Воваллон и решительно увела Леони в танцевальную
Мериваль взглянул на герцога.
— А что говорит Сен-Вир об успехе Леони? — поинтересовался он.
— Почти ничего, — ответил его милость. — Но боюсь, ему все это пришлось не по душе.
— Она не знает?
— Не знает.
— Но ведь сходство поразительное, Аластер! Что говорят в Париже?
Эйвон ухмыльнулся.
— Париж полон слухов. Так что мой дорогой друг Сен-Вир живет под страхом разоблачения.
— Когда вы собираетесь нанести удар?
Эйвон устроился на диване, закинул ногу на ногу и принялся задумчиво изучать пряжку на туфле.
— Пока, дорогой Мериваль, об этом знает один Господь. Я должен получить доказательства от самого Сен-Вира.
— Досадно, чертовски досадно! — Мериваль сел рядом. — У вас совсем нет доказательств?
— Совсем.
Мериваль рассмеялся.
— Вас, похоже, это обстоятельство нисколько не тревожит!
— Ничуть! — вздохнул его милость. — Думаю, я смогу заманить Сен-Вира в ловушку с помощью его очаровательной жены. А пока я выжидаю.
— Какое счастье, что я не Сен-Вир. Эта выжидательная тактика доставляет ему, наверное, немало мучений.
— Думаю, да, — с довольной улыбкой согласился Эйвон. — И я не очень спешу положить конец мучениям нашего друга.
— Вы мстительный человек, Аластер!
С минуту они молчали, затем Эйвон вновь заговорил:
— Не знаю, Мериваль, отдаете ли вы себе отчет, насколько подл мой дорогой друг. Прошу вас пораскинуть мозгами. Стали бы вы проявлять милосердие к человеку, который обрек свою дочь на ту жизнь, что выпала на долю бедной девочки?
Мериваль выпрямился в кресле.
— Я ничего не знаю о ее жизни. Она была ужасна?
— Да, мой друг, поистине ужасна. До двенадцати лет дитя, урожденная Сен-Вир, воспитывалась в простой крестьянской семье. А потом вынуждена была жить среди парижского canaille [118] . Вообразите таверну на грязной улочке с мужланом хозяином и стервой хозяйкой. Таверну, где царит порок в самых низменных его проявлениях.
— Да это же сущий ад! — прошептал пораженный Мериваль.
— Именно ад, — согласился его милость. — И насколько я понимаю, самая худшая разновидность ада.
118
сброда.
— Удивительно, как все это не отразилось на бедной девочке.
Темные глаза пристально взглянули на Мериваля.
— Не совсем так, мой дорогой Энтони. Эти годы оставили свой след.
— Наверное, это было неизбежно. Но признаюсь честно, я ничего не заметил.
— Вполне возможно. Вы видите лишь шаловливость и бесстрашие.
— А вы, Аластер?
— А я, мой дорогой, увидел, что скрывается под этим! Я имею все-таки больший опыт общения с прекрасным полом.
— И что же вы увидели?