Дьявол и паж
Шрифт:
Девушка закусила губу. Насколько приятнее считать себя дочерью крестьянина, чем незаконнорожденным ребенком проклятого Сен-Вира! Она вздохнула и попыталась улыбнуться.
Вскоре в комнату заглянул Эйвон. Увидев Леони, герцог переступил порог.
— Полагаю, ты устала, дитя мое. Пойдем поищем леди Фанни.
Леони взяла его милость под руку и едва заметно вздохнула.
— Монсеньор, давайте уйдем отсюда. Пусть леди Фанни с Рупертом остаются.
— Хорошо, дитя
— Я могу отвезти Леони, — с готовностью предложил юноша. — Фанни будет торчать здесь целую вечность.
— Именно поэтому я и оставляю тебя присмотреть за ней, — возразил его милость. — Пойдем, ma fille.
По дороге домой Леони весело щебетала о приеме, о том, кто там присутствовал и о прочих пустяках. По прибытии в особняк девушка быстро прошла в библиотеку. Его милость последовал за ней.
— Что теперь, ma mie?
— А теперь как всегда, — печально сказала Леони, усевшись на скамеечку рядом с креслом герцога.
Его милость налил себе бокал вина и, вопросительно подняв брови, взглянул на Леони.
Обхватив руками колени, девушка неотрывно глядела на огонь.
— Монсеньор, герцог де Пентьевр там тоже был.
— Я заметил, дитя мое.
— Вас это не смущает, Монсеньор?
— Ничуть, дитя мое. А почему меня это должно смущать?
— Ну как же, Монсеньор, у него не самое достойное происхождение, разве не так?
— Напротив, дитя мое, его отец — внебрачный сын короля, а мать из рода де Ноай.
— Именно это я и хотела сказать. Разве не имеет значения, что его отец был незаконнорожденным?
— Ma fille, раз отцом графа Тулузского был сам король, то это не имеет значения.
— Но имело бы, если бы его отцом был не король, а кто-то другой? Мне это кажется очень странным.
— Так уж устроен мир, дитя мое. Мы прощаем прегрешения королю, но смотрим с подозрением на простого смертного, поступающего так же.
— Даже вы, Монсеньор? Вы тоже презираете незаконнорожденных?
— Презираю? Скорее не одобряю, дитя мое. Я с прискорбием взираю на то, что с недавних пор кое-кто выставляет напоказ свои неблаговидные поступки.
Леони кивнула.
— Да, Монсеньор. — Она помолчала. — Месье де Сен-Вир тоже сегодня был на балу.
— Надеюсь, он не пытался снова похитить тебя? — неосторожно спросил его милость.
— Нет, Монсеньор. А зачем он похищал меня?
— Вне всякого сомнения, из-за твоих красивых глаз, дитя мое.
— Ба, как глупо! А настоящая причина, Монсеньор?
— Дитя мое, ты глубоко заблуждаешься, считая меня всеведущим. Боюсь,
Леони тряхнула головой.
— Вы хотите сказать, что не знаете, Монсеньор?
— Что-то в этом роде, ma fille.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Вы не считаете, Монсеньор, что он мог это сделать потому, что не любит вас?
— Вполне возможно, дитя мое. Впрочем, его мотивы нас не должны волновать. А можно мне задать один вопрос?
— Да, Монсеньор?
— Сегодня на приеме присутствовала дама по имени де Вершуре. Ты с ней разговаривала?
Леони уставилась на пламя.
— Вершуре? — задумчиво повторила она. — Вряд ли…
— Очень хорошо, — недоверчиво вздохнул его милость.
В этот момент в библиотеку вошел Хью Давенант. Его милость поднял голову и потому не заметил предательского румянца, пылавшего на щеках Леони.
Глава XXVIII
Граф де Сен-Вир получает туз в руки
Узнав, что Леони энергично вращается в высшем свете, мадам де Сен-Вир пришла в жесточайшее нервное расстройство. Разум бедной женщины пребывал в смятении; ночи напролет она орошала подушку горькими слезами, изнывая от страха и мук совести. Несчастная мать пыталась скрыть свои чувства от мужа, которого боялась пуще смерти, но совладать с собой в обществе мнимого сына она не могла. Денно и нощно у нее перед глазами стоял образ Леони; всей своей бедной, запуганной душой графиня стремилась к дочери.
Как-то утром, обратив внимание на покрасневшие глаза жены, Сен-Вир рявкнул:
— Прекрати стенать, Мари! Последний раз ты ее видела, когда девчонке исполнился всего один день. У тебя не может быть к ней никаких чувств.
— Она моя дочь! — дрожащим голосом возразила бедняжка. — Моя дочь! Ты этого никогда не поймешь, Анри! Ты не способен понять материнские чувства!
— Ну разумеется, глупые капризы я понять не в силах. Ты меня выведешь из себя своими вздохами и беспрестанными рыданиями! Ты подумала, что может случиться, если тайна раскроется?
Мадам де Сен-Вир зарыдала.
— О, Анри, я знаю, знаю! Мы погибнем… Я не выдам тебя, поверь, но я не в силах забыть свой грех. Позволь мне исповедаться отцу Дюпре!
Сен-Вир раздраженно прищелкнул языком.
— Ты с ума сошла! — прорычал он. — Я запрещаю тебе болтать! Никто не должен знать, даже священник! Ты поняла?
Несчастная мать достала платок.
— Какой ты жестокий, Анри! — простонала она. — Ты знаешь, что они считают ее… твоим внебрачным ребенком? Моего маленького ангелочка!