Дьявол и паж
Шрифт:
— Да, я здесь в качестве дуэньи! Правда, забавно? Позвольте представить воспитанницу моего брата. Мадемуазель де Боннар, мадам де Сен-Вир! — Ее светлость посторонилась.
Графиня невольно протянула руку.
— Дитя, — голос ее дрогнул. — Прошу вас, посидите со мной. — Она повернулась к леди Фанни. — Мадам, я присмотрю за вашей подопечной. Я хотела бы… хотела бы поговорить с мадемуазель де Боннар.
— Разумеется! — ее светлость снова пожала плечами и удалилась вне себя от удивления.
Леони осталась наедине с мадам де Сен-Вир. Графиня боязливо коснулась руки девушки.
— Пойдемте,
— Хорошо, мадам, — вежливо согласилась Леони, недоумевая, почему эта невзрачная женщина вдруг пришла в такое возбуждение. Девушке не понравилось, что ее оставили с женой Сен-Вира, но она послушно последовала за графиней.
Мадам де Сен-Вир, казалось, потеряла дар речи. Она лишь держала Леони за руку и не сводила с девушки глаз.
— Скажите, ch'erie, — пролепетала она наконец. — Вы… вы счастливы?
Леони удивленно взглянула на странную женщину.
— Да, мадам. Конечно, я счастлива, очень счастлива!
— Этот человек… — Мадам прижала к губам платок. — Этот человек добр к вам?
— Вы говорите о Монсеньоре, мадам, о моем опекуне? — холодно спросила Леони.
— Да, petite, о нем. — Рука графини предательски дрожала.
— Naturallement [112] , он добр ко мне, — надменно ответила девушка.
112
Естественно.
— Вы обиделись, но… Дитя мое, вы еще так юны! Я могла бы быть вашей матерью! — Мадам де Сен-Вир нервно рассмеялась. — Вы не станете возражать, если я кое-что скажу вам? Он… ваш опекун человек недобрый, а вы… вы…
— Мадам, — Леони решительно отдернула руку. — Мне не хотелось бы выглядеть грубой, но вы должны понять: я не желаю слушать, как чернят Монсеньора.
— Вы так любите своего опекуна?
— Да, мадам, я люблю его de tout mon coeur [113] .
113
всем сердцем.
— Mon Dieu! — прошептала мадам. — A он вас любит?
— О нет! — легкомысленно ответила Леони. — Во всяком случае, я не знаю, мадам. Он очень добр ко мне.
Графиня внимательно смотрела на девушку.
— Это хорошо, — она вздохнула. — Скажите, дитя мое, вы давно живете у него?
— Depuis longtemps [114] , — последовал туманный ответ.
— Дитя мое, не надо таиться от меня. Я не выдам вашу тайну! Где герцог нашел вас?
— Простите, мадам. Я забыла.
114
Давно.
— Это его милость велел вам так говорить! — быстро прошептала графиня. — Верно?
На диван упала тень. Графиня съежилась и замолчала. Леони обернулась: перед ней стоял граф де Сен-Вир собственной персоной.
— Счастливая
Леони вздернула подбородок.
— Месье? A, je me souviens! [115] Вы месье де Сен-Вир! — Она повернулась к графине. — Я встречала месье… peste, забыла! Ах да, в Ле Денье. Это деревушка неподалеку от Гавра, мадам.
115
припоминаю!
Сен-Вир помрачнел.
— У вас хорошая память, мадемуазель.
Леони посмотрела графу прямо в глаза.
— Да, месье. Я не забываю людей. Никогда!
За сценой у дивана во все глаза наблюдал Арман де Сен-Вир.
— Черт подери, черт подери, черт подери! — бормотал он вполголоса.
— Это выражение, — раздался за его спиной тихий голос, — никогда мне не нравилось. В нем нет выразительности и силы.
Арман резко обернулся и оказался лицом к лицу с его милостью.
— Друг мой, ты сейчас же скажешь мне, кто такая мадемуазель де Боннар!
— Сомневаюсь! — безмятежно откликнулся его милость и щелкнул табакеркой.
— Ты только взгляни на нее! — скороговоркой произнес Арман. — Это же Анри! Вылитый Анри! Теперь, когда они стоят рядом, я вижу это совершенно отчетливо!
— Ты так полагаешь? Я нахожу дитя намного привлекательнее нашего любезного графа, и манеры ее куда приятнее.
Арман с силой дернул его милость за рукав.
— Кто она такая, Джастин?
— Дорогой Арман, я не испытываю ни малейшего желания беседовать с тобой на эту тему. — Эйвон высвободил рукав и тщательно разгладил атласную ткань. — Вот так. Друг мой, ты поступишь благоразумно, если будешь слеп и нем во всем, что касается моей воспитанницы.
— Вот как? — Арман пристально посмотрел на его милость. — Хотел бы я знать, что за игру ты затеял. Она его дочь, Джастин! Готов поклясться в этом!
— Будет гораздо лучше, дорогой мой, если ты воздержишься от подобных умозаключений, — его милость нахмурился. — Позволь мне завершить эту игру самому, и ты не пожалеешь.
— Но я не понимаю! Я даже не представляю, что ты можешь сделать…
— Тогда и не пытайся, Арман. Я же сказал, что ты не пожалеешь.
— Советуешь мне молчать? Но скоро весь Париж заговорит об этом!
— Я тоже так считаю, — доброжелательно согласился его милость.
— Анри это не понравится, — задумчиво произнес Арман. — Но я не понимаю, как это может повредить ему. Так почему ты…
— Дорогой мой, игра это гораздо тоньше, чем ты полагаешь. Поверь мне, тебе лучше в ней не участвовать.
— Хорошо! — Арман тяжело вздохнул. — Наверное, я могу доверять тебе, когда дело касается Анри. Ты любишь его не больше, чем я.
— Гораздо меньше, — расцвел в улыбке его милость и неторопливо двинулся к дивану. Он поклонился мадам де Сен-Вир. — Ваш покорный слуга, мадам. Вот мы и опять встретились в этой продуваемой насквозь галерее. Любезный граф! — Он поклонился Сен-Виру. — Вы возобновили знакомство с моей воспитанницей?