Дьявол и паж
Шрифт:
— И тебе удалось найти ответ? — равнодушно поинтересовался его милость.
— Нет, Джастин, не удалось! Потому я и спрашиваю: кто она?
— Моя воспитанница, дорогой Арман, — чуть улыбнулся его милость и отправился дальше.
Леди Фанни он обнаружил в комнате отдыха, где она оживленно беседовала с Давенантом. Когда Эйвон показался в дверях, ее светлость помахала рукой.
— Я заслужила минуту передышки! — весело объявила Фанни. — Боже, Джастин, я окончательно запуталась во всех этих юнцах! Где Леони?
— С Ришелье. Не беспокойся,
Ее светлость устало опустилась в кресло.
— Мы все на славу потрудились. Мой бедный Эдвард весь день играет в ломбер, развлекая вдовствующих герцогинь, а Руперту так и не довелось подобраться к карточному столу.
— Но до вас нам далеко, милая Фанни, — возразил Хью.
— Зато какое удовольствие я получила! — воскликнула леди Фанни. — Джастин, я сбилась со счета, запоминая ухажеров Леони! Юный Конде сказал, что восхищен нашей девочкой. Из меня получилась отличная дуэнья, не правда ли? Когда я представляла Леони, то чувствовала себя лет на пятьдесят, честное слово. Но в тот момент, когда ко мне подошел Рауль де Фонтанж, я снова ощутила себя восемнадцатилетней!
Вскоре гости начали расходиться. После полуночи обитатели особняка остались одни, усталые, но безмерно довольные.
Руперт нещадно зевал.
— Боже, какой вечер! Бургундского, Хью? — Его светлость разлил вино по бокалам. — Фанни, у тебя кружева порвались.
Леди Фанни рухнула на диван.
— Дорогой мой, хоть в клочья, мне теперь все равно. Леони, ты выглядишь измученной! Бедняжка Эдвард, старухи тебя совсем заклевали?
— Да! — подал голос его милость. — Я должен поблагодарить вас, Эдвард. Вы были неутомимы. Дитя мое, у тебя глаза еще не слипаются?
— Да, Монсеньор. Мадам, принц назвал мое платье восхитительным!
Руперт покачал головой.
— Много бы я дал, чтобы узнать, чем ты занималась в этот вечер, проказница! Старина Ришелье за тобой ухлестывал?
— Нет! — удивленно ответила Леони. — Он же старый!
— Бедняга Арман! — вздохнул его милость. — Дитя мое, заклинаю тебя, не говори ему об этом.
— И не только ему, милочка, — торопливо добавила ее светлость. — Твои слова мигом разнесутся по Парижу! И бедняжка расстроится!
— А кто же за тобой ухлестывал? — спросил Руперт. — Кроме Конде.
— Ухлестывал? Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, Руперт. За мной никто не ухлестывал! — Невинными глазами Леони оглядела присутствующих. — Он лишь назвал меня Сказочной Принцессой. И еще что-то твердил о моих глазах.
— Но разве это не… — Руперт осекся, наткнувшись на взгляд его милости. — Молчу, Джастин, молчу!
— Монсеньор! — Леони закружилась по комнате. — Мне до сих пор все это кажется сном! Если бы они узнали, что совсем недавно я расхаживала в костюме пажа, то, думаю, они не были бы столь любезны. Они бы сочли меня недостаточно респектабельной!
Глава XXVI
Леони представляют ко двору
После
— Помяни мое слово, Джастин, отныне мы и трех вечеров кряду не сможем провести дома! Ты только взгляни, мадам дю Деффан прислала приглашение на свой бал, графиня де Мейи выражает надежду видеть нас на следующей неделе на своем приеме, мадам де Фольмар ждет нас в субботу, а…
— Избавь нас от этого, Фанни! — в ужасе простонал его милость. — Можешь принимать или отклонять приглашения по собственному желанию, но ради Всевышнего, не стоит зачитывать весь список предстоящих развлечений! Дитя мое, что там у тебя?
В комнату с букетом в руках ворвалась Леони. К букету была приколота карточка.
— Монсеньор, правда, они чудесны? Эти цветы прислал принц Конде. Мне кажется, он ужасно добрый!
Леди Фанни взглянула на брата.
— И это только начало! — многозначительно прошептала она. — Что же будет потом?
— У меня потом может быть только долговая яма! — замогильным голосом сообщил Руперт из глубин огромного кресла. — Вчера вечером я проиграл кругленькую сумму в тысячу гиней и…
— Руперт! — в голосе мистера Марлинга сквозило праведное негодование. — Это же безответственно! Зачем ты играешь по-крупному?
Руперт не удостоил его ответом, сочтя этот вопрос ниже своего достоинства. Неловкую паузу нарушил Давенант.
— Наверное, это семейное, — бесстрастно заметил он. — Хотя беспутность Руперта порой и в самом деле поражает.
— Ну уж нет! — страстно возразила Леони. — Руперт, конечно, ужасно глупый, но он вовсе не беспутный! Монсеньор, что мне надеть для поездки в Версаль? Мадам настаивает на голубом, а мне хочется быть в том же белом платье, что и на балу.
— Нет, дитя мое. Надевать одно и то же платье два раз подряд — это почти скандал. Ты наденешь золотистое или бледно-желтое и украсишь платье сапфирами, которые я тебе подарил. И волосы на этот раз пудрить не будем.
— Что? — ее светлость вздрогнула. — Как можно, Джастин?
Давенант подошел к камину.
— Джастин всегда питал слабость к тициановским волосам.
— Именно так, — подтвердил его милость. — У тебя превосходная память, друг мой!
— Ничего не понимаю, — недовольно пробурчала леди Фанни. — О чем вы толкуете?
— Я тоже не вполне уверен, что понимаю, — усмехнулся Эйвон. — Спроси лучше у Хью. Он ведь у нас такой всезнайка.
— Иногда ты бываешь таким противным, Джастин! — Леди Фанни надулась, но тут же вскричала: — А блекло-желтый цвет — это совсем неплохо! Леони, дорогая, нам нужно заказать у Серизы золотую сетчатую юбку. Я слышала, это последний писк моды. — И она с наслаждением погрузилась в обсуждение фасонов и моделей.