Дьявол в музыке

Росс Кейт

– А вы, синьор граф? Вам было что-то отказано?

– Пустячок, - на лице Карло появилась ироничная улыбка – несколько тысяч лир на заупокойные мессы по брату. Шиллинг на свечки, как говорят у вас в Англии.

– Вы знали заранее о том, как ваш брат распорядится своим имуществом?

– О, да. Он говорил мне несколько лет назад, когда просил стать его душеприказчиком.

«Тогда к чёрту версию о том, что граф Карло убил брата, чтобы поправить свои дела», - подумал Джулиан и спросил:

– Эрнесто рассказывал вам об анонимной посылке, что

оставили для маркеза Лодовико у ворот замка?

– Да. Он сказал Беатриче и мне. Ни я, ни она не представляем, откуда она могла прийти и что в ней было.

Джулиан прижал платок к носу и чихнул.

– Если бы маркез Лодовико перед смертью писал музыку, вы бы об этом знали?

– Нет. Почему вы спрашиваете?

– Эрнесто думает, что он писал.

– Я помню, что Лодовико пытался писать музыку, когда мы были молоды, но у него не было никакого таланта. Он горько разочаровался. Я никогда не слышал, чтобы он возвращался к этому творчеству.

– Возможно, что-то могло найтись в его бумагах.

– Я не знаю. Я просматривал лишь его юридические документы – акты, договоры и так далее. Письма и частные документы я запечатал и отдал Ринальдо, - Карло нахмурил брови. – Вы думаете, там было что-то важное?

– Это оборванная ниточка – в расследовании они доставляют мне столько же неприятностей, сколько на фраке, - Джулиан задумчиво посмотрел на Карло, - Синьор граф, кто по-вашему убил Лодовико?

– Орфео – очевидный подозреваемый. Но я всегда испытывал привязанность к обречённым, потому ловлю себя на том, что сочувствую ему.

В комнату ворвался лакей.

– Ваше сиятельство, её светлость послала меня сказать вам и синьору Кестрелю скорее идти к ней!

– Спокойно, мой мальчик! – ответил Карло. – Что случилось?

– Приехал комиссарио Гримани, ваше сиятельство. И он мрачный как туча!

Глава 12

Комиссарио Гримани не стал тратить времени на вежливости. Он стремительно вошёл в гостиную и, не обратив внимания на Карло и Джулиана, приблизился к дивану, где сидела маркеза. Поприветствовав её кратчайшим из возможных поклонов, он отчеканил:

– Насколько я понимаю, маэстро Донати остановился здесь.

– Какое удовольствие видеть вас, синьор комиссарио. Да, маэстро Донати мой гость.

– Почему вы не сообщили мне?

– Мой дорогой комиссарио, было бы оскорбительным уведомлять вас о том, что вы и сами могли и должны были узнать. Позвольте познакомить вас с моим другом синьором Кестрелем.

Гримани окинул Кестреля пренебрежительным взглядом – его глаза были холодны и бесцветны, как лёд. Комиссарио оказался жилист и худощав. У него была узкая голова, тонкие губы, а прямые каштановые волосы росли очень ровно. Джулиан подумал, что они не посмели бы вести себя иначе.

– Рад знакомству, синьор комиссарио, - сказал Джулиан.

Гримани был неприятно удивлён – вероятно, не ожидал, что англичанин бегло говорит по-милански.

– Маркеза

Мальвецци писала мне о вас. Вы взялись за это дело, потому что думаете, что превосходите всю миланскую полицию?

– Ни в коем случае. Но поскольку ваш подозреваемый – англичанин, моя помощь могла бы пригодится.

– Что именно вы предлагаете?

Джулиан изложил свой план – изучить виллу и окрестности, расспросить всех, кто был в ссоре с Лодовико Мальвецци незадолго до его смерти, или выиграл от неё. Гримани слушал с возрастающим нетерпением.

– Столь обширное расследование – пустая трата времени, - сказал он, - и просто оскорбительно для семьи и друзей маркезы. Мы знаем, что в ночь убийства неразумный молодой человек оставался с маркезом Лодовико почти один на один, а потом сбежал. Я полагаю, вы защищаете Орфео потому что он англичанин?

Джулиан пожал плечами.

– Среди англичан рождается не меньше висельников, чем среди других народов. Но Орфео ничего не выиграл от смерти маркеза и немало потерял. Одним выстрелом он превратил себя из многообещающего протеже могущественного и влиятельного покровителя в беглеца, что не может появляться на людях, не рискуя выдать себя, и которого повесят, если сумеют поймать.

– Это было преступление на почве страсти или политики, - отрезал Гримани. – Ваши рассуждения с этим не согласуются. – Он повернулся к маркезе.
– Когда вы собираетесь на озеро Комо?

– Утром в пятницу, - отозвалась та.

– Позвольте мне присоединиться. Я хотел бы осмотреть виллу и беседку, а также обсудить преступление с местными чиновниками, что расследовали его тогда. И хотя я считаю, что намерения синьора Кестреля легкомысленными и ненадёжными, они убеждают меня, что он сможет найти полезные мне доказательства, и я не могу рисковать пропустить или утратить их.

– Но мой дорогой комиссарио, - возразила маркеза, - я никогда себе не прощу, если наши легкомысленные и ненадёжные занятия отвлекут вас от серьёзных дел в Милане.

– Сейчас меня здесь ничто не держит, ваша светлость. Я послал своих людей разыскивать Лючию Ланди и Антонио Фарезе, и их доклады найдут меня на вилле так же легко, как в Милане. Это дело решённое. Если у вас есть возражения, вы можете обсудить это с генеральным директором полиции. А теперь я бы хотел расспросить маэстро Донати. Будьте добры послать за ним.

– Ваше очарование озаряет всё вокруг, синьор комиссарио, - маркеза взглянула на деверя, что стоял, опёршись о каминную полку, сложив руки и глядя на Гримани с нескрываемой неприязнью. – Карло, ты позвонишь?

Карло поклонился, показывая, что выполняет её просьбу, а не приказ комиссарио. Он позвонил; появился лакей, и маркеза велела ему позвать маэстро Донати.

– Пока мы ожидаем, я бы хотел кое-что показать вам, - Гримани запустил руку во внутренний карман сюртука и вынул предмет, завёрнутый в коричневую бумагу. Джулиан немедленно заинтересовался – особенно мельком увидев имя Лодовико, написанное на боку крупными, угловатыми буквами.