Дьявольские шутки
Шрифт:
— Что? — раздражённо перебил Рагиро. — Только убить Бермуду и всех Палачей? Я не просто так просил не лезть в это, Лерт. Ты думаешь, что, раз вытащил меня с Маледиктуса, то выиграл? Нет. Если вам удалось забрать меня, то только потому, что Бермуда позволил. А это в разы хуже.
Эйлерт ни разу не видел Рагиро таким злым, особенно по отношению к нему, Лерту. Они ни разу не ругались, когда были детьми, и первый раз разговаривали на повышенных тонах тогда на «Пандоре». Ругаться с самым близким человеком оказалось неприятно и больно, и эта боль смешалась с другой, которая и так расцветала внутри, впиваясь
Если Морской Дьявол позволил забрать кого-то с Проклятых островов, это могло значить только одно: он вернёт себе всё, что у него отняли, и возьмёт ещё больше. Рагиро не хотел думать, что Бермуда мог ещё присвоить себе: чью жизнь, чьи чувства, чью память. У Эйлерта никогда не было магии, он не проходил Шесть путей и не проводил ритуалов, и Рагиро был несказанно этому рад. Свою же силу он проклинал каждый день, каждый час, каждую минуту. Сила, о которой многие мечтали и ради которой совершали безумные поступки, тяготила его.
— Прости, я не должен был срываться, — после недолгой паузы заговорил вновь Рагиро. — Бермуда никогда не делает ошибок и никогда не проявляет слабостей, так что, если я здесь, значит, ему это зачем-то нужно. И если с тобой что-то случится по моей вине, Лерт, я не уверен, что смогу с этим справиться.
Вернее, он был уверен, что точно не справится. Эти слова — самое откровенное, что когда-либо Эйлерт слышал от Рагиро и что Рагиро когда-либо говорил вслух. На большее никто из них рассчитывать не смел. Он не смотрел на Лерта, потому что знал: как только посмотрит, спорить дальше не сможет.
— То есть предлагаешь с этим дерьмом справляться мне? Снова? Нет, Рагиро, так не пойдет. Ты уже согласился помочь нам, назад отступать уже поздно. К тому же, уверен, и тебе, и твоей команде порядком поднадоело быть на побегушках у этого чокнутого, — Эйлерт старался говорить непринуждённо, и ему казалось, что у него получалось неплохо, несмотря на то что он чувствовал, как нервы натягивались словно тетива.
— Тогда у нас есть два варианта. Первый: победить и навсегда освободить море. И попробовать вернуть то время, которое он забрал у нас. Второй: проиграть и умереть за то, за что действительно стоит умереть. И, наконец, освободиться, — последнюю фразу Рагиро неслышно прошептал. Эйлерт не услышал, но не переспросил его, потому что знал, что ему не понравятся последние слова Рагиро.
Лерт грустно усмехнулся, явно предпочитая первый вариант, и тихо признался:
— Знаешь, я тоже не уверен, что смогу справиться, если ещё раз тебя потеряю.
— В таком случае мы на равных условиях.
— В таком случае нам нельзя проиграть, — уверенно заявил Эйлерт. Он всегда надеялся на лучшее, но мысленно готовился к другим исходам. Способность видеть только лучшее во всем и всех досталась ему от матери. Рагиро этого никогда не понимал, он привык ждать только самого худшего, готовиться к самому худшему и получать самое худшее. Но рядом с Лертом все становилось по-другому. В одно мгновение. С той секунды, когда они впервые встретились.
Эйлерт коснулся плеча Рагиро, немного сжал то ли в знак подтверждения своих слов, то ли
На пороге стоял Райнер Финн.
— Думаю, нам пора поговорить, Рагиро. Давно пора.
Раньше Эйлерт думал, что невозможно так сильно ненавидеть кого-то, но, смотря на Райнера, понимал, что нет предела ненависти. В их прошлую встречу здесь, на Сент-Люси, он почувствовал щемящую печаль по прошлому, а сейчас отчаянно винил во всем происходящим Райнера, хотя знал, что виноват не только он. Стиснув зубы, Лерт поднялся на ноги и сделал шаг в сторону, преграждая путь Райнеру. Мужчина в ответ усмехнулся, но понял, что проходить дальше не стоило.
Рагиро не отвечал. Они с Райнером никогда не были особо близки, никогда не считали друг друга семьей и никогда нормально не разговаривали. Просто в один момент Райнер больше не захотел выходить в море, остался жить на острове и позволил Рагиро жить вместе с ним. Просто в один момент Рагиро обрёл единственного родного человека, переехал в его дом и поверил в то, что даже у него может быть обычная жизнь.
— Тебе стоит уйти, Райнер, — прошипел Эйлерт, но Райнер на него даже не посмотрел.
— Нет, — наконец, заговорил Рагиро. — Нам действительно стоит поговорить. При чём уже очень давно. Не мог бы ты..? — он не договорил, поднялся с кровати, чуть пошатнувшись, и остановился рядом с Лертом.
Они посмотрели друг другу в глаза, словно мысленно о чем-то переговаривались.
«Ты уверен?» — спрашивал Эйлерт.
«Уверен», — отвечал Рагиро.
Эйлерт молча вышел, с трудом поборов желание намеренно не задеть Райнера.
***
— Знаешь, это был лучший секс в моей жизни, — тихо произнёс Грэм.
Они с Ханной лежали на песке, едва ли прикрывшись одеждой, и оба были довольны. Она положила голову ему на грудь, пальцами рисовала незамысловатые узоры на его коже и не хотела, чтобы эта ночь заканчивалась.
— Ты настоящая ведьма, — продолжал Грэм.
Он гладил Ханну по голове, перебирая темные волосы и не сводя глаз с темного неба, на котором виднелись редкие звёзды.
— Как ты догадался? — съязвила Ханна, усмехнувшись.
— Я не об этом, — нахмурился Грэм, и гадалка рассмеялась, уткнувшись носом ему в грудь.
— Я поняла, о чем ты, старпом. И я ведь предупреждала тебя, что ни одна шлюха не подарит тебе такого наслаждения, как я, — она приподнялась и коротко поцеловала его в уголок губ.
Оба отчаянно желали, чтобы солнце никогда не взошло.
***
Олден и Изэль шли молча, без особой цели, просто прогуливаясь по узким улочкам. Люди им на глаза попадались редко, а те, кто попадался, обходили стороной, не желая приближаться. Обоих такой порядок вещей вполне устраивал: лишнее внимание раздражало. В тишине им удавалось побыть довольно редко: Олден постоянно находился с командой, Изэль — в таверне.