Дьявольский остров
Шрифт:
За стенами барака раздавались далекие голоса.
– Пора, – наконец скомандовал Бронислав.
Первым ушел Капитонов. Он тихо направился в уборную. Через три минуты за ним последовал Шпильковский. Затем, крадучись, пошел в курилку Бронислав.
В замке поднимали тосты за главнокомандующего Густава Маннергейма, за свободу Финляндии, за мир, за девушек, которые пришли к солдатам в гости в своих самых нарядных платьях. Самогонка, мягкая, пахнущая хлебом, лилась рекой в фарфоровые кружки. Закусывали традиционными шведскими блюдами – сельдью в разных соусах, на гарнир был жареный картофель. Еще на столах были зажаренные на вертеле
В общем, торт она приготовила с душой. И песни пела от всей души и сердца. А голос, надо сказать, у Солвейг был очень даже милый. Она знала множество шведских и финских песен. В камине пылал огонь, а девушки пели о древних викингах. Пели и охранники, словно скандинавские скальды, они выводили ритмичные баллады о героях былых времен.
Когда Олаф поставил первую пластинку, несколько моложавых солдат вскочили, чтобы пригласить Солвейг. Но юбиляр громко крякнул, кашлянул в кулак, встал, поправил усы и бороду, сам ступил ей навстречу.
Девушка, а вернее, молодая женщина, зарумянилась… Пары закружились в вальсе.
Вместе с последним аккордом за стенами каминного зала раздался резкий хлопок. Несколько солдат подбежали к узким окнам-бойницам. Под вышкой взметнулось пламя, вышка накренилась и упала на галереи замка – как раз там, где были камеры тюрьмы. Вышка разнесла крышу и, объятая пламенем, развалилась на части. С башни застрочил пулемет.
– Тревога! – крикнул Йоханнес, убрав руки с оголенных плеч Солвейг. – Простите, пожалуйста, – сказал он ей, – служба.
Он первый побежал к дубовой двери, доставая из кобуры револьвер. Солдаты-охранники, расхватав ружья, поставленные у стенки, бросились вслед за ним.
15
Бронислав встал, бесшумно пошел к курилке, но вдруг остановился, развернулся и направился к «буржуйке».
Пудовкин сидел на табуретке, задумчиво глядя на огонь, танцующий в чреве печки.
– Пантелей! – тихо позвал Бронислав.
Красный капитан достал из-за пояса штанов заточку.
– Чего? – староста обернулся.
– Не хотел тебя, суку, вот так, как кабана, закалывать. Посмотри мне в глаза.
Пантелей вскочил и отступил на несколько шагов к печке.
– Ты же знаешь, что предателей всегда настигнет кара. Рано или поздно, но настигнет.
– Бронислав… Ты о чем? – Его глаза смотрели только на острие заточки, оранжевое от отблесков пламени.
– Ты сам знаешь, о чем я.
Вернидуб сделал выпад, но Пудовкин оказался довольно проворным для своих лет, он сумел увернуться. Чтобы не дать ему увильнуть, Бронислав в прыжке ударил его ногой и попал точно в нижнюю челюсть. Староста упал прямо под «буржуйку». Печка
И здесь его расширенные глаза увидели, как заточка аккуратно и точно вонзается ему в левую грудь, где бешено бьется его сердце. Он немо закричал, встрепенулся и застыл. Бронислав резко вытащил заточку и пошел к курилке.
– Эй, что там у вас? – Красный капитан узнал голос Тимофея.
– Печка опрокинулась, быстрее… Пожар!
Тимофей и еще несколько военнопленных бросились тушить рассыпавшийся уголь, накрыли пылающие доски шинелями. Барак затянули клубы дыма. Началась суматоха.
– Не паниковать! – кричал Топтыга. – Все в порядке! Не паниковать.
За стеной сильно громыхнуло…
Бронислав уже был в курилке, он отодвигал доску, около него появился Митроха.
– Убегаешь с горящего корабля, сука?
– Пошел на …!
Краснофлотец сунул кулаком в грудь Митрохе – получилось не сильно, но тот отлетел к уборной. Бронислав вылез через подготовленный лаз за стены барака. Он оглянулся, увидев пролом, который проделала упавшая вышка, набросил на себя белый халат и слился с белым снегом. Бронислав побежал к упавшей вышке.
– Эй, мореман, стой, я с вами! – заорал Митроха.
Он тоже вылез из барака и побежал за Брониславом.
Раздалась короткая пулеметная очередь. Фигура Митрохи, конечно же, была хорошо заметна на фоне белого снега, поэтому попасть в нее для часового не составило большого труда. Митроха встрепенулся, вскинул руки и зарылся в сугроб.
Бронислав на секунду обернулся, прошептал: «Дурак», – и побежал дальше.
Возле пролома он увидел, как через торчащую из снега колючую проволоку перелезает Шпильковский. Военфельдшер зацепился штаниной – темные брюки вылезли из-под халата. И чернели на общем фоне.
Краем глаза Бронислав увидел, что к месту падения вышки бежит сам Йоханнес и охранники.
– Сте-эээ! – крикнул рыжебородый и вскинул револьвер.
Бронислав, чисто машинально, метнул в него заточку. Острый прут вонзился прямо в кадык Йоханнесу. Смертельно раненный, он рухнул под ноги бежавших за ним солдат. Те споткнулись о него, попадали…
Только это и дало шанс Шпильковскому уйти. На проволоке остался клочок от его штанины.
В сторону копошившихся охранников пополз луч прожектора. Другой прожектор пытался нащупать беглецов за упавшей вышкой.
«Бляха, Данила, ты где?» – подумал Бронислав, залег в снег и замер.
Через мгновение раздался звон стекла, один прожектор погас. А еще через несколько секунд перестал светить и второй.
– Надо было раньше, но и так молодец, – похвалил Бронислав Кривошапкина и уже в кромешной темноте пополз по снегу.
16
Четверка беглецов должна была встретиться в условленном месте – на повороте дороги, ведущей к гавани. Первым туда вышел Капитонов. Он покинул барак, маскируясь белым халатом, ползком подобрался к вышке, поджег самодельный бикфордов шнур и как можно дальше отполз от места взрыва. Как только вышка упала, он бросился в проем. Никанор хорошо разбирался во взрывном деле, он точно рассчитал, куда и как рухнет вышка. И направил падение точно на галерею замка, где находилась камера Стайнкукера. Любоваться произведенными разрушениями у него не было времени, он выбрался на дорогу и, не оглядываясь, побежал к месту встречи. Бежал Никанор легко и свободно, только мешок с провизией и нужными вещами неприятно колотил по спине.