Дыхание Голгофы

Барвенко Владимир Владимирович

– Работала б у нас на кафедре и никаких проблем, - перебивает мужчина…

– В общем, не знаю, сообщит не сообщит. Мало ли что в голову взбредет инвалиду после такой контузии, - проговорила Галя как бы себе.

Мы опять с Аней переглянулись. Лицо у нее бледное, представляю - каков я?! Еще мгновение и не выдержу.

– И что ж будем делать? Дальше-то

как? – напористо спрашивает мужчина.

– Как-как? Ты ж мне не оставил выбора. Успокойся, - отвечает жена.

Тут Анюта лезет к глазку. Я придерживаю ее за руку. «Да все равно не видно, они уже у самой двери», - шепчет она мне.

– Я думаю, мы неплохо отметили твое назначение, - говорит мужчина.

– Очень хорошо. Я довольна, - подхватывает моя жена и следом возникает долгая пауза. Мы, переглянувшись, понимаем, что там целуются.

– Ну, все. Съел мою помаду. Спокойной ночи.

– До завтра…

Щелчок открывшейся двери и шаги удаляющегося человека.

Кровь ударила в лицо, и я рванулся к двери, но Анна закрыла ее собой.

– Так, офицер, спокойно, - берет она меня за обе руки. – Вы сейчас можете наделать много глупостей, о которых будете жалеть.

– Пустите, прошу!

– Нет и нет, - придерживает меня взглядом соседка и я нахожу в глазах решимость. – Сейчас медленно перемещаемся в большую комнату – там воздуха много, дышать легче и будем долго разговаривать.

– О чем? Понимаешь, я ехал к ней с войны. – Еще секунду и мое мужское самолюбие выплавится в какую-нибудь отвратительную мерзость. Я отшвырну эту стоящую напротив девицу, рвану дверь, и вломлюсь к ней, единственной, о которой так грезил! Я устрою разбой, дикий и беспощадный.

– У меня не было ни одной женщины, кроме нее. Никогда! Понимаешь?! – с гортанным хрипом вырвалось у меня.

– Понимаю, миленький мой сосед. Очень понимаю. Только, истерика вам не к лицу. – Аня все-таки проталкивает меня в большую комнату, усаживает на диван и не отпускает моих рук. – Успокойтесь, что собственно случилось? Баба изменила.

– Не баба, а жена, - сердито поправил я.
– Хотя бы во имя памяти нашего ребенка. Как она могла?!

– … Памяти ребенка? – удивленно переспросила Анна.

– Да, дочь у нас умерла и не так уж и давно. Случайная травма головы.

Три годика было моей Маришке.

– Значит, тем более Бог отвел тебя от этой женщины. Ничего у нее не было к тебе. Ей могло показаться. Любовь не умирает, если это любовь. Может я наивная дура. Все же не могу представить, как бы я могла изменить своему мужу. Вот ты ее прими такую и урони.

– Урони?! Красиво говоришь. Урони… Кажется мы перешли на ты, - с усмешкой заметил я, чувствуя как все-таки ослабевает во мне нерв и наступает какое-то тупое наркотическое равнодушие. – Конечно, зачем ей инвалид, если есть вполне здоровый, на крепких ногах, самец. Ты слышала, он ей выбора не оставил.

– Не унижай себя, Гавриил Алексеевич. Ну, какой ты инвалид? Живой, здоровый, интересный. Хватит плакаться. Как мальчишка. Ты ж войну прошел… Войну…

И вдруг меня начинают сотрясать судороги смеха. Я понимаю – это истерика. Но я хватаюсь за живот и сквозь собственный гортанный хохот пытаюсь что-то выразить:

– Мать твою, ха-ха как в анекдоте. Таком, ха-ха, дешевом-дешевом. Муж возвращается с командировки и застает жену с любовником. Ха-ха это слышишь Анечка, про меня! Я такой вот убогий подкараулил свою красавицу жену… Ну анекдот, кому скажи…

А Анюта смотрит на меня в упор и не смеется.

– Нажраться, что ли…, - тупо торможу я и мне вдруг становится стыдно.

– Все? Еще скажи - пойти поколотить. Не разочаровывайте меня, офицер.

– Да все я понимаю. Нервы. Прости меня.

– Ты так говоришь, как будто жизнь прошла. А по большому счету все только начинается, дорогой мой сосед. Сам говоришь - с войны приехал.

– И все-то ты знаешь, девушка Аня. Начинается, – улыбаюсь я ей. Нет, что не говори, а ее слова – бальзам. Трудно представить, как бы я смог пережить этот свой «сюрприз» без нее. Только что делать сейчас, сию минуту. Ведь, черт меня возьми, я все-таки хочу ее видеть. Я все-таки ее люблю.

– Ну, сегодня ты к ней не пойдешь, - читает меня соседка. – Сейчас я предлагаю, капитан, выкупаться с дороги и на сон грядущий принять рюмашку. А утром на свежую голову посмотрим.

– Чего смотреть? Я трудно себе представляю встречу с ней, - голос мой дрогнул. – Хотя все равно придется. Идти-то мне некуда. Разве я мог подумать, что так получится. Сюрприз… мать твою.

– Ну все, все, успокойся. А выйдем мы завтра утречком вдвоем. Подождем, когда она соберется на работу, и встретим ее на лестничной площадке, как бы случайно.