Дыхание Голгофы
Шрифт:
– Ой, какие хорошенькие, - подалась к ним журналистка. – В этом месте нам определенно нужна была пауза. «Что-то ты старик погнал быстро», - подумал я.
Конечно, за то время, пока мы ехали, камин не смог прогреть комнату, но пылающие дрова произвели на мою журналистку настоящий фурор. Тем более, когда я еще и усадил ее в кресло-качалку и накрыл пледом.
– Да есть у меня тут человечек. Помогает, - сказал я.
– Отдыхайте пока. Может, перекусим? Обеденный час.
– С удовольствием.
–
– И даже с бокалом.
Она все-таки достала из сумочки диктофон, и положила на каминную полочку.
Я делаю наскоро нарезку из дорогой колбасы. Открываю коробку конфет. Кажется, джентльменский набор готов. Следом сооружаю залп и разливаю по фужерам шампанское.
– Ну и за что выпьем? – спрашиваю.
– За знакомство, за что же еще, - так и водит глазками эта Ария. – Только давайте не отвлекаться от темы. Я на работе. У меня задание редактора. Мое дело вас слушать.
– Есть!
Мы сводим бокалы, пригубляем.
– С чего начнем?
– спрашиваю я.
– У меня есть правило. Вначале блиц. Для разогрева. Вы готовы?
Я пожимаю плечами – «блиц так блиц».
– Ваш любимый цвет?
– Не задумывался. Я принимаю весь спектр в зависимости от настроения. Ближе, пожалуй, зеленый.
– Ваша любимая книга?
– Ремарк. «Три товарища».
– Вам нравятся собаки?
– Ну и переходики у вас. Вообще, или какая-нибудь порода? Скажем так, я их принимаю всех. Не принимаю только людей, похожих на собак.
– Какая была погода, когда вы вернулись с войны?
– Уточняю. Не с войны. Я выполнял интернациональный долг. Хорошая была погода. Солнечно. Летная была погода.
– Самое яркое впечатление детства?
– Появление брата. Точнее, его осознание.
– Самое первое чувство? От глаз, от косичек девочки? – хитро щурит глаза журналисточка.
– Шок от поцелуя девочки из третьего класса.
– А вы, оказывается, ранний. Что бы вы хотели изменить в мире?
– Ну, это какой-то глобал. Многое. Человек несовершенен, но это по-моему банально. А от его несовершенства все беды.
–
– А вы мне подскажите, с чего начать? Это мое первое интервью.
– Ну, весь жизненный путь не стоит. Те страницы, которые вам особенно памятны. Любой эпизод, который дорог вам из детства ли, военной биографии? Можете о товарищах.
– Хорошо. Попробую. Вообще-то я родом из станицы на Дону, мама - ветврач. Отец-агроном. Они учились в одном институте, там и познакомились. И сюда их направили после окончания. Как я уже сказал, у меня есть еще младший брат. На два года младше. Он тоже офицер. Десантник. Извините, у меня такое впечатление, как будто это все я уже кому-то рассказывал.
– Не отвлекайтесь, капитан, - отпивает из фужера эта Ария и ставит его на каминную полочку. Тут я следую ее примеру – мой бокал мне мешает.
– Закончил школу с медалью. Дальше академия в Питере. Служба.
– И что, вот так сразу, ни одного яркого впечатления детства?
– Ну почему же? Было дело. От волка бегал. Этот волк, по-моему, и решил всю мою судьбу.
– А если подробнее? Это интересно, - посерьезнела журналистка.
– Случилось это зимой. В девятом классе я учился. Мы тогда еще жили на окраине села. В хатенке. Прямо над яром. Хозяйство имели. Корова, куры. Ну, как у всех. Еще держали несколько коз. У папы проблемы были с легкими – вот он один у нас пил козье молоко. Считай до самых белых мух выгоняли животных на выпас. Тут козы у яра и паслись. Вернулись как-то – одной не хватает. Хапой ее звали. Потому что хапучая, прожорливая была. Вот мать и отправила меня на поиски. Снежок сыпал первый, мягкий такой, едва землю укрывает. Пошел я к Яру. Ору «Хапа… Хапа». Но вокруг тишина, только ветер схватывается. И тут я вдруг вижу огромную, серую собаку. Вот она смотрит на меня какими-то человечьими глазами. И как бы слегка щерится – шерстка на загривке вздыбилась, а ушки такие маленькие. «Господи, так это же волк!» – едва не заорал я. И тут уж не до Хапы моей, пячусь задом, потихоньку, а потом как дал деру. А он за мной. Хотя может с испугу и показалось. Как я перемахнул через двухметровые ворота! Только вот на следующий год на допризывных спортивных сборах я стометровку за 10 и 4 сотых пробежал. Почти норматив мастера спорта. Там охнули. В общем, пришла разнарядка из академии и меня, медалиста, да еще и подающего надежды спортсмена, отправили в Ленинград. Там из меня доктора сделали. Был чемпионом Вооруженных сил. А глаза этого волка мне еще долго снились.
Тут мы опять с Арией дружно пригубили.
– Ну, а Хапка-то нашлась?
– Нашлась. С перерезанным горлом. Там же, в яру.
– А в Афгане, наверное, тоже было что-то памятное? – спросила девушка. – Друзья, боевые товарищи, мне все интересно.
– Да там все памятное. Особенно теперь. Но вам же нужно, чтобы герой, то есть я, как-то проявил себя. Иначе читателю будет неинтересно. И потом, сейчас Афган уже неактуален.