Дыхание Голгофы
Шрифт:
– А знаете, я как только прочно встала на ноги, пошла в Свято-Троицкий храм и поставила свечку за вас. Еще и службу за ваше здравие заказала, - вдруг прослезилась гостья. – Но все равно, я остаюсь перед вами в неоплатном долгу. Вы даже денег от сына не взяли. Пожертвовали детскому дому. И потом, вы так быстро от меня ушли.
– Если честно, мне и самому было больно расставаться с вами. Но я-то свою миссию выполнил. Зачем грузить еще и вашу душу?
–
– Сложный вопрос, - улыбнулся я. – Иногда мне кажется, я ее себе выдумал. Вообще я любил свою жену.
– А кто она по профессии, это ваша сегодняшняя избранница.
– Инженер-экономист.
– Я тоже инженер-экономист. У нас рациональные мозги. Мы и любим, как это сказать, по конечному результату, что ли, - улыбнулась она и полезла в сумочку. – А я к вам с подарком.
Тут она достает красную бархатную коробочку и протягивает ее мне. – Это бриллиантовое колье прабабушки. Посмотрите, какое чудо! Свадебный подарок ее мужа. Это наша фамильная вещь.
– Наверно это безумно дорогая штука, - говорю я и чувствую какое-то странное волнение. Я первый раз держал бриллианты в руках. Кажется даже в моей берлоге стало светлее.
– Эта вещь имеет свою историю. Колье досталось прабабушке, как я уже сказала, в качестве свадебного подарка от поручика лейб-гвардии. Он погиб еще в Русско-Турецкую кампанию. Потом после смерти прабабушки колье досталось моей бабушке – дочери наказного атамана Всевеликого войска Донского. Его потом зарубили красные кавалеристы. А, между прочим, он был участником знаменитого Брусиловского прорыва. Бабушка наша эту вещь даже в голодуху не выменяла. А потом моя бабуля вышла замуж за директора гимназии и пошел наш род. Кстати, батюшку моего перед самой войной арестовали по ложному доносу. Ну и бабуля моя понесла в качестве взятки офицеру НКВД это колье. А он не взял. Более того походатайствовал, чтоб отца отпустили. Бывают же такие люди?!
… Я слушаю ее рассказ и испытываю чувство какой-то навалившейся безысходности. Я понимаю, дамочка хочет снять с себя крест, и любой ценой, за сыновий поступок. Вот так чем может. Даже самым дорогим, памятью предков. Конечно, это бы колье решило все мои жилищные проблемы. Но почему так вдруг отвратительно-мерзко стало у меня на душе. Снимая с себя этот крест, она вручает его мне из благородных побуждений, но внутри-то драма.
– Красивая вещь, закрываю я коробочку и возвращаю ее. Она отодвигает мою руку.
– Колье ваше. От всего сердца. Я вам дарю. – В ее глазах слезы. – Пожалуйста, возьмите. Знайте, вы очень дороги мне.
– Нет, Галочка Сергеевна. Я не могу этого принять. А вдруг Бог отберет
– И вы это серьезно, Гавриил Алексеевич?
– Я был на войне, понимаете?
– Понимаю то, что ничего не понимаю, - горячо прошептала она и сунула коробочку в сумку. – Ну при чем тут Бог?!
– Знаете, Галочка Сергеевна, я вас очень люблю. И пусть все останется как есть.
Я наклонился и поцеловал ее в губы.
– Простите меня.
– Да, конечно, - пряча глаза, полные слез, проговорила она. – Я буду молиться за вас. Проводите меня.
Она поднимается и шагает к двери. Я помогаю ей одеться. И вдруг я вижу, как крупная слеза вырывается из уголка ее глаза, падает. И в следующую секунду она опускается на колени, обхватывает мои ноги руками.
– Господи, миленький мой, только не убивайте моего сыночка, не убивайте, не убивайте… - рыдает она.
– Да вы что такое говорите?! Как можно, - едва ли не ору я и легко отрываю от пола. – Как можно?
– Простите, я пойду, – вдруг холодно говорит она и в одно мгновение оказывается за дверью.
Какое-то время я прихожу в себя, потом выскакиваю за ней. Но ее нет. Я выхожу на улицу. Пусто. В сердцах я набираю телефон Анюты. И только длинные, длинные гудки…
11
Отшумели январские праздники, с ровным морозцем за окном, звонкими сугробами, прозрачными солнечными днями. Потом еще какое-то время властвовала крепкая крещенская стужа, но ближе к февралю отпустило, и вместе с мягкими метелями пришла оттепель. Так всегда бывает в этих краях в зените зимы.
В один из таких предфевральских погожих дней нагрянул ко мне «мальчик с пальчик», то бишь, фотокор «Вечерней газеты» и протянул стопку.
– Ариадна Львовна передает вам пламенный и вот газетки с вашим очерком. Вы ж только не забудьте оценить и мою работу.
– Ну вот сейчас и оценим, - разворачиваю я сверток.
– Без меня. А то настроение испортите, а мне работать, - сказал он и пошел.
– А если понравится?
– спросил я ему вслед.
– Хотелось бы…
<