Дыхание Голгофы

Барвенко Владимир Владимирович

– Пролетает фраерок. Он думал - «одной левой». А народец-то нынче разборчивый стал. Время такое, кругом одни обещалкины и воры. Страхуется. Но ты то хоть поторговался или сразу юбочку поднял? – рассмеялся Ашот.

– Сразу, чего тянуть, а то как бы не передумал, - поддержал я улыбкой Ашота. – Сейчас, наверное, икает.

– Ну что, в штаб? Там, наверное, от напряга зубы скрипят. Особенно у Фроси.

Тут мы оказались

в самом центре города у памятного перехода и сердце мое отчего-то сжалось. Мне вдруг невероятно захотелось увидеть этого своего афганского собрата с уродливой фантазией и улыбкой беса.

– Останови здесь у перехода. Я на минутку, - попросил я Ашота.

Я спустился в погребок и быстро, направился к ларьку с уродцами. В этот вечерний час пик в переходе было людно. Конечно, я внимательно смотрел по сторонам, ища глазами этого придурка, собрата своего по Афгану, так всколыхнувшего душу. Почему от красот жизни, мне иногда хочется бежать и непременно к помойке? Парадокс. Но взгляд на мерзость нейтрализует мое состояние, как бы уравновешивает баланс, и я испытываю приток сил. Раньше, такую возможность мне предоставлял скальпель. А на эстетике красивых, здоровых тел я чувствую внутренний озноб.

Слава Богу – уродцы на месте. Все те же изящно манящие глаза изуродованных жаб, осьминогов, каких-то мутантов. Впрочем, часть подземного перехода отгорожена лентой. За ней топчутся люди в синих комбинезонах. Устанавливают светильники. И вот уже вспыхивают один за другим яркие прожекторы, и я вижу кинокамеру на треноге. И следом рвет шумы резкий голос из репродуктора:

– Массовка готова. Давайте начинать. Граждане, не мешайте работать, обходите по ленте.

Конечно, я остановился из любопытства и тут меня кто-то тронул за плечо.

– Кино снимают, - сказал тот самый автор уродцев. Я едва узнал его. Он был в черном костюме монаха. На голове парик – длинные, до плеч волосы, бородка. Тут я где-то усомнился – уж не Олесь ли это? Парень подал руку, и совершенно знакомо улыбнулся:

– Здравствуйте.

Я пожал руку, окидывая его непонимающим взглядом.

– Тянут что-то резину. Я уже припотел. Меня отловил режиссер на эпизод. Я ему понравился. Предложил попробоваться. Приодели вот.

– А что надо будет делать? – спросил я.

– Я должен пройти по переходу и там в конце у лавки с христианской литературой осенить крестным знамением заблудшую овечку. Вон ту блондинку в короткой юбчонке. А вы подойдите к режиссеру, может и вам что предложит, - неожиданно рассмеялся парень.

– Мне это ни к чему, - ответил я, откровенно разочаровываясь во встрече. Кажется, раньше он меня называл на ты.

– Ну и правильно. Голосов

это вам не прибавит, - с явной насмешкой сказал парень. – А я вот на мели. Мои звери плохо продаются. Люди не понимают моего состояния души.

Тут опять рявкнул репродуктор: «Все по местам».

– Авангард на любителя, - поддержал я его.

– Как и вся моя жизнь – сплошняк авангард, - укрылись в печали глаза парня. И в следующую секунду он вознес предо мной крест. Я даже отшатнулся в испуге. Все случилось так быстро.

– Этой мой реквизит. Не бледней…

Тут опять раздался голос: «Начинаем».

– Ну, я пошел на позицию. Бывай здоров, - подмигнул мне парень и исчез в толпе.

Я вышел из перехода, унося пустоту и где-то обиду.

– Чего так долго? Знакомого встретил? – спросил Ашот.

– Встретил. Там кино снимают. Он в главной роли, - усмехнулся я.

– Шутишь? – не поверил Ашот. – А я вот смотрю - «Волжанка» за нами увязалась.

Я обернулся. Сумерки только навалились. Но фары автомобилей уже были заявлены на ближний свет. В самом деле за нами держалась черная «Волга».

– Ну, что там? Катит, как привязанная? – спросил Ашот. – Я обратил внимание, когда еще к переходу подъезжали. Я стал и она припарковалась. И молчит. Никто не выходит на свет божий. А вот мы поехали и она за нами. Кино…

– Нервишки наши хозяин проверяет. В игры играет,- сказал я: как-то неспокойно стало на душе.

– Ну тогда держись, доктор, - едва ли не оранул Ашот и сорвался так, что меня кинуло на спинку сидения.

– Пристегнулся вот и ладушки, вперед! Наше дело правое!

«Волга» откровенно увязалась за нами, но на первом же перекрестке Ашот резко, с визгом колес, бросает машину вправо, гонит по какому-то проулку – стрелка спидометра неудержимо рвется вверх.

– Ага, появился фраерок, - ловит водитель преследователя в зеркальце заднего вида, а я автоматически оборачиваюсь. Свет фар уже достает до нас. – А мы тут, вот такой маневр.

Ашот влетает в какой-то двор, делает несколько замысловатых кульбитов по территории, и мы выносимся на очередную улицу. Я оборачиваюсь назад. Пусто.

– Отдыхай, фраерок, - самодовольно сует сигарету в губы Ашот. – Закуривает. Я все-таки оборачиваюсь еще раз. Пусто.