Дыхание жизни
Шрифт:
Фрэнсис. И на вас подействовало его обаяние?
Мадлен. Тут же.
Фрэнсис. Уже тогда.
Мадлен. Да, мгновенное обаяние, такой врожденный шарм, и еще в нем было что-то немного сонное, уже в те годы, такое чуть сонное выражение…
Фрэнсис. Да-да…
Мадлен. И с ним было очень легко, он был такой простой — по крайней мере, внешне…
Фрэнсис. Да, очень простой поначалу.
Мадлен. Вот именно. Как будто в жизни не
Фрэнсис. Точно.
Мадлен. «А в чем проблема?»
Фрэнсис. Господи! «А в чем проблема?» Он все время так говорил.
Мадлен. Да.
Фрэнсис. И тут действительно начинает казаться, что никакой проблемы нет.
Мадлен. Да.
Фрэнсис. И сразу поддаешься и веришь ему на слово.
Мадлен. Он тогда сказал: «Пространство!» Я хорошо запомнила это слово. Просто я никогда прежде не слышала, чтобы кто-то так говорил. Уж точно не в 1963 году и менее всего кто-то, интересовавшийся гражданскими правами. По-моему, пространство — это то, что обычно исследуют; в него нельзя завернуться, как в простыню. Я тогда спросила: «Что ты делаешь здесь, в Америке?», и Мартин сказал: «О, мне необходимо пространство».
Обе улыбаются.
Да, так и было. Нужно немало воображения, чтобы представить себе его, совсем молодого, в том баре…
Фрэнсис. Я могу себе представить. Он стоит у меня перед глазами.
Мадлен. Весь взъерошенный, у него в те годы было еще много волос. И знаете, он не говорил со мной о притесняемых неграх …
Фрэнсис. Нет?
Мадлен. Не клеймил историческую несправедливость, не возвещал момент, когда, наконец, можно с этой несправедливостью покончить… Он просто нелегально пил свое пиво — ему еще не было 21 — и закусывал орешками, и даже не пытался притвориться, что переплыл через Атлантику,…
Фрэнсис. Да что вы?
Мадлен. …чтобы бороться с социальной несправедливостью. Вовсе нет. Он сидел там, у стойки, и говорил, что проделал весь этот путь, потому что ему, видите ли, места не хватало. (Мадлен, возмущенная, встает с места). Ну да, конечно, теперь все так говорят…
Фрэнсис. Это верно.
Мадлен. Теперь, спустя сорок лет. Теперь все воспринимают это как должное. Да, да, как должное. Как будто Земля по определению вертится только вокруг них!
Фрэнсис. Вы правы.
Мадлен. Ничего другого не существует, ничего стоящего не происходит. Никаких событий. Никаких реально существующих негров не избивают палками. Никаких автобусов не поджигают. Все события обретают право на существование лишь постольку, поскольку они поднимают вечный, бесконечно сладостный вопрос: а что лично ты
Фрэнсис. Что, даже теперь? Даже сегодня?
Мадлен. Больше, чем когда-либо. Особенно сегодня. Вот так-то! Сегодня я сердита, как никогда!
Они смотрят друг на друга, затем Мадлен продолжает.
«Что?» — говорю я ему. «Хочешь сказать, что приехал сюда просто ради собственного удовольствия? И все? Никаких других порывов? Получше причины не нашлось?»
Фрэнсис. И что он ответил?
Мадлен. Мартин? Он вообще никак не отреагировал. Я тогда так вспылила, до сих пор помню. «То есть ты хочешь сказать, что проделал весь этот путь только ради себя самого?» «Нет, — сказал он. — Не только ради себя. Если я чем-то могу помочь — отлично. Но кто сказал, что пока мы тут помогаем, мы не можем немного развлечься?»
Обе молчат. Мадлен задумалась.
Фрэнсис. Это тогда вы поссорились?
Мадлен. Нет, позже. (Мадлен прерывает себя на полуслове. Ее настроение меняется). То было время, когда американцы начали убивать своих вождей. Да, в шестидесятых. Они тогда панически боялись каждого, кто мог совершить нечто хорошее. (Мадлен встает и идет за следующей бутылкой пива).
Фрэнсис. Он мне никогда об этом не рассказывал.
Мадлен. Понятно, что не рассказывал. С чего бы ему вам это рассказывать?
Фрэнсис. Кстати, вы будете удивлены. Странное дело: он любил произносить ваше имя. Он очень часто произносил его вслух.
Мадлен. Неужели?
Фрэнсис. «Я сегодня столкнулся с той женщиной». «С какой женщиной?» «Как там ее? Ах, да, Мадлен».
Мадлен улыбается.
Мадлен. Да, смешно.
Фрэнсис. «Как-как?» «Мадлен. Как печенье». (Фрэнсис тоже улыбается). Похоже, ему очень нравилось рисковать.
Мадлен. Пожалуй, вы правы. Вы меня действительно удивили.
Минутное молчание. Фрэнсис меняет позу, сидя на диване.
Фрэнсис. Он рассказывал, вы однажды взяли его с собой на какую-то оргию.