Дыхание жизни

Хэйр Дэвид

Мадлен. Правда?

Фрэнсис. Так и сказал.

Мадлен. Прямо так и сказал?

Фрэнсис. Ну, конечно, не сразу.

Мадлен. Вообще-то это неправда. Я водила его не на какую-то оргию. Я брала его с собой несколько раз. Мне казалось, он не живет. Я не чувствовала в нем жизни. (Неожиданно Мадлен начинает говорить возбужденно). Но я брала его с собой еще и за тем, чтобы проверить, подходим ли мы друг другу.

Фрэнсис. И что это было за сборище?

Мадлен.

Которое из них?

Фрэнсис. Ах да, их же было несколько.

Мадлен с минуту пытается вспомнить.

Мадлен. Знаете, а мне нравятся такие загулы. Вернее, раньше нравились. Но, в конце концов, они начинают надоедать, потому что превращаются в хобби. Как любое другое хобби. Через какое-то время осознаешь, что постоянно видишь одних и тех же людей.

Фрэнсис. Мне всегда хотелось написать про что-то в этом роде.

Мадлен. Написать? Ну конечно, это очень на вас очень похоже.

Фрэнсис неожиданно раздражается. Она выпрямляется, сидя на диване.

Фрэнсис. Что именно?

Мадлен. Ну-ну, не сердитесь!

Фрэнсис. Теперь, по крайней мере, вы со мной честны. Разумеется, вы всегда считали меня просто клушей. По-вашему, в этом и была моя проблема.

Мадлен. Я только хотела сказать, в оргиях участвуют не за тем, чтобы их описывать. Это, пожалуй, самое неинтересное из всего, что там можно делать!

Фрэнсис качает головой; теперь обе женщины возмущены друг другом.

Фрэнсис. Вы что хотите этим сказать? Что я гожусь только на роль примерной спутницы жизни?

Мадлен. А что?

Фрэнсис. Вы думаете, я — всего лишь жена и больше ничего?

Мадлен. А вы и есть жена, кто же еще?

Фрэнсис. По-вашему, я была не более чем надоевшей женой. Так? Вечно торчащей с детьми дома, в Блэкхите. И поэтому не интересной. Вы так не сказали, но именно это вы имели в виду.

Мадлен. Он не жил по-настоящему. А я хотела, чтобы он ожил!

Мадлен возбуждена. Она еще раз идет за пивом и возвращается на место. Фрэнсис смотрит на нее с обидой.

Мадлен. Видите ли, я не читаю романов…

Фрэнсис. Я знаю.

Мадлен. Я не читаю так называемых женских романов. В них читателя пытаются убедить, что катить детскую коляску по улице можно так же драматично, как сражаться на войне. Мне же все это скучно до смерти. Потому что это неправда, понимаете?

Фрэнсис. Вы считаете, что я пишу такое? Вы думаете, я пишу такие книги?

Мадлен. Понятия не имею, что вы пишете, Фрэнсис.

Фрэнсис.

Ах, да, конечно.

Мадлен. Я уверена, что у вас там все про богатый внутренний мир. Вот и прекрасно. Из этого можно выжать немало денег.

Фрэнсис. Вы полагаете, я пишу ради денег?

Мадлен. Почему бы и нет?

Фрэнсис. Из-за денег, да?

Мадлен. Нет. (Мадлен опять встает и проходит через всю комнату. Потом снова садится). Вы это делаете, чтобы придать значимость совершенно незначительным вещам. Вот зачем вы это делаете.

Наступает тишина. Фрэнсис кажется слегка растерянной; она внимательно следит за Мадлен.

Фрэнсис. Я не уверена, что поняла, что вы хотите сказать.

Мадлен. Не поняли?

Фрэнсис. Нет.

Мадлен. А я думаю, всё вы поняли. Что там у вас происходит, какие события? Вы встаете утром, вам надо отвести детей, и вы полчаса выбираете… ну, не знаю, что вы там выбираете, — допустим, выбираете, какой бы комбинезончик им сегодня надеть. Это что? Пустая трата времени? Мгновения, прожитые впустую? Нет, если потом вы можете об этом написать.

Фрэнсис. Вы думаете, я поэтому пишу?

Какое-то время Мадлен холодно смотрит на нее.

Мадлен. Вы говорите, что начали писать уже в зрелом возрасте. Интересно, почему так?

Фрэнсис. Я вам уже говорила.

Мадлен. Разве?

Фрэнсис. Просто потому, что обнаружила в себе талант к этому.

Мадлен. Неужели только потому? И все?

Фрэнсис. Да. (Фрэнсис на секунду замолкает). Да, только потому.

Мадлен. А может быть, вы подумали, может, почувствовали, что жизнь, прожитая в магазинах детской одежды, не может считаться слишком удавшейся.

Фрэнсис. Нет, мне так не казалось. Почему это я должна была так чувствовать?

Мадлен. А начав писать, вы сможете присвоить любой жизненный опыт, какой только захотите. Разве нет? Разве писатель не это делает? Писатель все перекраивает по-своему, в этом весь трюк. И тогда все обретает вес, обретает смысл. По крайней мере, на первый взгляд. А разве всем не этого хочется? Каждому из нас? Чтобы наша жизнь обрела смысл. Нет? (Мадлен ждет ответа). Поймите меня правильно. Если вы думаете, что я вам завидую, то вы правы. Это было бы так здорово, нисколько в этом не сомневаюсь! Если бы только жизнь не прошла мимо, если бы жизнь не прошла стороной… Я бы все за это отдала. Это было бы таким утешением. Просто поменять местами несколько слов, подогнать их под нужный трафарет, и они уже больше не режут слух, они вдруг превратились в мелодию. И выходит, что время, в конце концов, не было потеряно зря.