Дым и тени

Хафф Таня

— Ты же знаешь, что из этого ничего не получится.

Тони отверг полдюжины комментариев к этой фразе.

Некоторые из них были даже правдивыми. В конце концов он вздохнул, кивнул и сказал:

— Да. Знаю.

Юноша нагнулся, чтобы вновь закрепить блокировку колес. При этом ему пришлось схватиться за крестовую подпорку, втянуть воздух сквозь зубы.

Генри ничего не сказал, пока Тони не выпрямился.

— Ты ранен.

— Просто синяки.

— И кровь.

«Правильно».

Фостер вытащил несколько кусочков гравия, впившихся в его ладонь.

— Заживет.

«На

мне всегда все заживает».

Тони поднял глаза и понял, что Генри уяснил подтекст. В другую ночь вампир мог бы что-нибудь сказать, но сегодня он сам создал иллюзию границ, разделявших их.

Осветительная группа лишь отодвинула лампу с дороги, не отключив ее от осветительной панели. Парень подумал, что нынче ночью все не закончится, а следующей им может не повезти так, как сейчас. Он рассмотрел установку, отметил, куда именно подключаются провода, и кое о чем вспомнил.

— Генри, когда ворота откроются, вы должны встать рядом с автоматическим выключателем. Прошлой ночью он рванул, помните?

— Да.

Это односложное слово было произнесено интересным тоном. Тони вздохнул и повернулся так, чтобы не встречаться с темными глазами.

— Что?

— Ты кажешься очень спокойным. — Последовала долгая пауза, в которой чувствовался отзвук крика: «Мой!» — Учитывая все случившееся.

— Эй, а разве я когда-нибудь закатывал истерики? Я имею в виду, если не считать случаев с египетским волшебником, пожиравшим детей, и призраками, взывающими к отмщению?

Спустя одно биение сердца Генри улыбнулся:

— Нет, не закатывал.

— Что ж, хорошо.

Тони скрестил на груди руки, пытаясь двигаться так, чтобы мышцы не вопили от боли, стараясь задевать как можно меньше синяков.

— Я вот подумал… Мы должны подождать, пока ворота откроются и тени отделятся, прежде чем сработает свет, так?

— Да.

— Поэтому Повелитель все еще сможет ощущать, что его посланцы продолжают умирать на пороге.

Генри посмотрел на потолок.

— Да.

— Что, по-вашему, он сделает?

— Думаю, однажды этот парень пошлет через ворота нечто такое, что нельзя будет убить светом, — медленно произнес Фицрой. — Нечто материальное.

— Вы как-то подозрительно этому радуетесь.

Маска соскользнула.

— Если это будет существо из плоти и крови, то я смогу с ним расправиться.

Кровь Тони с этим согласилась.

Глава десятая

Субботним утром Тони стоял в коридоре четвертого этажа перед квартирой Арры.

Она открыла дверь, прежде чем он успел постучать. Парень стоял перед волшебницей и сильно подозревал, что выглядит так, будто узрел Зигфрида или Роя [44] , чудесным образом появившихся совсем рядом вместе со своим белым тигром.

Выражение лица Арры подтвердило это. Она покачала головой и шагнула назад, чтобы пропустить Тони в квартиру.

— Мои окна на фасаде, Тони. Я убирала Зазу с диффенбахии [45]

и увидела, как ты шел по дорожке. Раймонда Дарка воспитывают сценаристы, у которых на всех одна-единственная мозговая клетка. Но даже он мог бы догадаться, что ты идешь сюда. Вытри ноги и повесь куртку так, чтобы с нее капало на циновку.

44

Зигфрид и Рой — немецкие шоумены и иллюзионисты. В их выступлении участвуют белые тигры.

45

Диффенбахия — род многолетних вечнозеленых травянистых растений семейства ароидных.

Тони послушался, потом последовал за Аррой на кухню и едва не наступил на рыже-белого кота.

— Это Уитби. Не обращай на него внимания, он накормлен.

— Что ты имеешь в виду? «Не подкармливай его» или «Не беспокойся, он не вцепится тебе в глотку»?

— То и другое.

Волшебница долго рассматривала Тони, пока тот притворялся, что разглядывает кота.

— Дерьмово выглядишь, — наконец сказала она.

Арра повернулась, вынула из буфета большую голубую кружку и наполнила ее содержимым непрозрачного термического графина.

— Это должно помочь.

— Что там?

Язык Тони все еще ощущал последствия потребления зелья, его чутье в лучшем случае было ненадежным.

Замороженный фаршированный блинчик, который он разогрел себе на завтрак, сильно пах акриловой краской. Можно было допустить, что ему это не показалось, так как срок годности блинчика истек месяц или два тому назад.

— Это кофе, экологически чистый, мексиканский, доставленный сюда в порядке свободной торговли. Зерна собирали босые черноглазые девственницы.

— В самом деле?

— Насчет девственниц поклясться не могу. В холодильнике есть сливки, а на столешнице, в чаше в виде кролика, — сахар.

Арра ногой отпихнула с дороги Уитби и вышла из кухни.

Тони торопливо плеснул в кофе немного сливок, недолго подивился тарелке с окровавленной печенью, разложенной слишком замысловатым образом, чтобы быть едой, и последовал за Аррой.

Он нашел волшебницу за ее компьютерами. На обоих экранах светился пасьянс «паук».

— С Маусом все в порядке, — сказала Арра, выкладывая валета червей на даму той же масти. — Если «в порядке» означает, что у него сломана челюсть, а жена этого типа вне себя от злости. Я сказала в больнице, что нашла этого парня бесцельно шляющимся по улице. Мол, он потерял сознание, как только я усадила его в машину.

Она перемешала два столбца, закончила ряд червей. Карты упали к нижнему краю монитора. Волшебница перешла к другой игре.

— В больнице поверили моей истории.

Восьмерка треф на девятке пик, бубновая шестерка на семерке пик. Восьмерка треф передвинулась к девятке той же масти, теперь неприкрытой.

— Как ты? — спросила Арра.

Губа у парня болела, обе ладони чесались, тело было размалевано красивыми синяками, но он не мочился кровью и считал, что все в порядке.

— Со мной все в норме.