Дым осенних костров
Шрифт:
— Ну все! — велел Наль собакам, похлопывая их по бокам. — Все, я сказал, идите! — Он кивнул Иолику: — Покажи, что ты умеешь.
Эльфенок достал из-за пояса кинжал, выполнил начальную стойку. Описал клинком в воздухе плавный зигзаг.
— Я могу лучше, — заявил Уннар.
— Воинское мастерство не для бахвальства, — сказал Наль строго. — Кому много дано, с того много спросится.
Кусты рядом с дорожкой буйно зашевелились. Из них выскочило похожее на маленькую двуногую лису существо со сложенными рыже-сине-зелеными крыльями и припустило вдоль ограды.
—
Существо припустило еще быстрее. Поземка, Дымка и Бурый Нос азартно преследовали его до угла. Там оно, облаиваемое в три голоса, неуклюже захлопало крыльями, пытаясь взлететь. Эльфята закрыли разинутые рты ладошками. Наконец существо поднялось в воздух и тяжело, как мешок с репой, перелетело на другую сторону.
Из особняка вышли Дэллайя и ее брат с супругой.
— Мама! Папа! — закричал Иолик, а эльфята подхватили. — Лорд Нальдерон учит нас биться!
— Когда ты удалишься во Двор Перехода, лорд Нальдерон и вправду сможет научить тебя — в той мере, что понадобится естествознателю, — лорд Фастар опустил ладонь на плечо сына.
Наль повел подбородком в его сторону.
— Когда в осажденном лагере фьяледринцев почти не осталось эльнарай, короля Эльфреза ценой собственной жизни защитил менестрель.
— Тем не менее, множество умений помимо ведения боя требует от нас жизнь, и все они пригодятся каждому на своем месте.
— Никогда не знаешь, что пригодится тебе на любом месте, и займешь ли свое.
— Свое займешь вернее, если заблаговременно к нему готовиться. У Фрозенблейдов, — Фастар слегка кивнул Налю и на особняк, — это воинская наука, камни и металлы, у Нифльтерандов — живая природа в ее проявлениях. Если некого оборонять, не нужны и воины. В городе должна остаться твердыня, населенная народом и способная организовать его, хранящая знания. Почтенный оружейник не станет спорить, что каждому лучше заниматься своим делом, а второстепенное разумно оставить до времени?
Эльфята слушали двух эльноров, завороженно запрокинув головы и затаив дыхание. Они еще не совсем понимали подлинный смысл каждой фразы, но все было связано с опасностями, подстерегающими за стенами Исналора и с тем, будет ли Нальдерон учить Иолика. Беседа эта тоже была своего рода битвой — сдержанным противостоянием.
— Лучше рано, чем поздно, — сверкнул глазами Наль.
— Будем надеяться, неизбежное еще долго не наступит.
— Но оно идет. Мы лишь оттягиваем зимы, или мгновения. Оно уже встало у порога прошлой ночью. И мы знаем, кто воспользуется нашей теснотой. Эти дверги сомнут и сметут нас, как горный обвал, стоит дать хотя бы небольшую слабину.
Последняя фраза вышла сквозь зубы. Дэллайя бросила на Наля укоряющий взгляд. Элестра закрыла уши Иолика ладонями. Наль ждал ответа Фастара. Тот медлил, на скулах напряглись желваки. За невозмутимым фасадом сквозил не вызов и не гнев — смятение. Все чувствовали его вдвое острее с тех пор, как весть о падении Скерсалора облеклась в плоть, а жители его смешались с исналорцами. Только прятать голову в снег ничем не поможет.
— Слушать бранные слова детям еще точно
— Но папа!..
— Пусть еще немного поиграет с друзьями, брат? — Дэллайя подмигнула эльфятам. — Мы присмотрим.
— Хорошо, — сухо улыбнулся тот. — Мы будем ждать тебя к ужину, — это сыну. И еще раз попрощавшись, Нифльтеранды удалились. Наль смотрел им вслед, пока маленькие ручки не начали теребить его за рукав.
* * *
Как ни пытался он уберечь спину, передав простую работу с молотом подмастерью и отказавшись таким образом от надежды скорее возвратить полную силу рук, кожа вдоль оставленных плетью следов растрескалась еще с утра работы в кузнице. Вместо сонной одури и мандрагоры пришлось прибегнуть к луговой герани и непозволительно дорогому рогу единорога. Немного кружилась голова, а суставы предупреждали о необходимости отдыха, но он раз за разом поправлял стойку Иолика, учил правильно держать кинжал и расслаблять запястье. Односложно объяснял, чем хороши или плохи те или иные самые простые выпады и блоки, отвечал резвящимся вокруг малышам. После спора с Фастаром голос совсем охрип.
«У тебя горло болит? А почему? Разве может у взрослых болеть горло?»
Уннар вертелся рядом, тоже желая получить урок. Обласканный хозяином Дар осмелел и вовсю знакомился с маленькими гостями: задорно припадал на передние лапки, наклонял голову и, радостно тявкнув, бросался в объятия. Кто-то поймал недовольную Крупу и таскал ее на руках (Крупа свисала, как опара через край миски), кто-то затеял игру в салочки. Наль отошел в сторону, заложив большие пальцы за воинский пояс и наблюдал, как упражняются, а больше играют, Иолик и Уннар, изредка поправляя самые их очевидные ошибки.
«Ты был прав, смысл есть всегда, — мысленно отвечал он услышанному в болезни голосу. — Есть в моей жизни смысл. Я не сделал достаточно, но приложу все усилия. Слышишь, отец, вы оба правы. Я не брошу свой долг. Не могу защищать границы Королевств, буду учить других эльнарай защищаться. И осуществлю все возможное для тебя, Фрозенблейдов и Исналора».
Он не может исцелиться, но знает тех, кому пришлось много хуже. Когда в мире становилось слишком много боли и страданий, Наль знал лишь один способ облечгить их — сделать что-то самому.
Рядом внезапно оказалась Мейлин.
— А я вы'асту и выйду за тебя замуж, — тихонько и доверительно сообщила она. И, застеснявшись, прибавила: — Можно?
Он присел перед ней на корточки, посмотрел грустно и серьезно, как на равную. Так, что захотелось одновременно и заплакать, и пожалеть, и спрятаться под его защиту.
— Впереди у тебя еще много зим. Кто знает, что принесут они? Сердце, однажды отданное другому, не вернуть по желанию. Даже если твоего дара не оценят. Лишь в самом начале этого пути некоторые могут удержаться, не ступить на него. Просто живи. Не спеши с выбором.