Дюна
Шрифт:
— Император засел в остатках своего корабля, — сказал Гарни.
— Пока удерживайте его там, — ответил Пол. — Харконненов уже обнаружили?
— Еще ищут среди убитых.
— А сверху, с кораблей, есть вести? — он кивнул на потолок.
— Пока нет, милорд.
Пол вздохнул, откинулся на спинку кресла, наконец он произнес:
— Приведите мне кого-нибудь из пленных сардаукаров. Надо послать весточку нашему императору. Пора приступить к обсуждению условий.
— Да, милорд.
Гарни отвернулся, подал сигнал одному
— Гарни, — шепнул Пол, — со времени нашей новой встречи, я еще ни разу не слышал от тебя ни одной подходящей к случаю цитаты. — Он повернулся, Гарни судорожно глотнул и мрачно стиснул челюсти.
— Как пожелаете, милорд, — ответил Гарни. Прочистив горло, он выдавил — «И победа в тот день стала плачем для всего народа. Они слыхали, как горевал о сыне король».
Пол закрыл глаза, стараясь отогнать горе подальше, до времени плача, как и тогда, после смерти отца. Мыслью он отдался открытиям этого дня: в будущем он теперь не один, Алия прячется где-то в его сознании.
Во всем, что он знал о времени, страннее не было ничего. «Я пересекла грядущее, чтобы поставить свои слова там, где только ты сможешь их услышать, — сказала ему Алия. — Даже ты не можешь сделать этого, брат мой. Неплохая шутка, по-моему, и… ох, да, я убила нашего деда, безмозглого старого барона. Он почти не почувствовал боли».
Тишина. Он ощущал, как она удалялась из его времени.
— Муад'Диб.
Открыв глаза, Пол увидел над собой чернобородую физиономию Стилгара, в темных глазах его полыхало пламя битвы.
— Ты нашел тело старого барона, — сказал Пол. Стилгар оторопел.
— Откуда ты знаешь? — шепнул он. — Мы нашли тело в этой громадной куче металла, именовавшейся императорским шатром.
Пол не отвечал, заметив, что Гарни возвращается с двумя фрименами, державшими за локти пленного сардаукара.
— Вот один из них, милорд, — сказал Гарни. Знаком он велел стражам поставить пленника в пяти шагах перед Полом.
В глазах сардаукара застыло потрясение. Во всю скулу от переносицы до рта синел кровоподтек. Он принадлежал к касте светловолосых людей с тонкими лицами, что занимали обычно ведущее положение среди сардаукаров. Но знаков отличия на форме не было, за исключением золотых пуговиц с символом Империи на мундире да лампасов на брюках.
— Похоже, из офицеров, милорд, — отметил Гарни.
Пол кивнул и обратился к пленному:
— Я — герцог Пол Атридес. Ты понимаешь это? Сардаукар, не двигаясь, глядел на него.
— Ну, кто я, повтори! — потребовал Пол.
— Вы — герцог Пол Атридес, — прохрипел тот.
Он казался слишком уж уступчивым, но для сардаукаров события этого дня были совсем непривычным. Доселе они не знали ничего, кроме побед. И в этом Пол усмотрел их слабость. Мыслью этой он решил воспользоваться позже для дальнейшего своего обучения.
— Передашь от меня императору, — сказал Пол, переходя к древней формуле — Я
Облизав языком губы, сардаукар поглядел на Гарни.
— Да, — сказал Пол, — кому еще, кроме Атридесов, будет служить Гарни Холлек?
— Я отнесу это послание, — ответил сардаукар.
— Отведите его на наш передовой командный пункт и впустите в корабль, — сказал Пол.
— Да, милорд, — Гарни жестом отдал приказание караульным. Зажав между собой пленного, они вышли следом за ним.
Пол вновь обернулся к Стилгару.
— Прибыли Чени и твоя мать, — сказал Стилгар. — Чени захотела немного побыть наедине со своим горем. Преподобная Мать сказала, что ненадолго забежит в странную комнату, непонятно зачем.
— Она тоскует о планете, которой, быть может, никогда не увидит, — произнес Пол, — где вода падает с неба, а заросли растений столь густы, что через них и не протиснешься.
— Вода падает с неба, — прошептал Стилгар.
И тут Пол заметил, как изменился Стилгар. Из наиба Вольного народа он сделался почитателем Лисан-аль-Гаиба, требующего трепета и повиновения. Он словно потерял собственную величину, и от него теперь веяло джихадом.
«На моих глазах друг превратился в последователя», — подумал он.
В приступе одиночества Пол оглядел зал, заметил, как непринужденно и внимательно держится в его присутствии охрана. Он почувствовал среди них дух состязания… каждый надеялся обратить на себя внимание Муад'Диба.
«Муад'Диб есть источник всякого благословения, — подумал он, и это была горчайшая минута его жизни. — Они понимают, что я сяду на трон. Но откуда им знать, что я делаю это, чтобы предотвратить джихад».
Прочистив глотку, Стилгар добавил:
— И Раббан тоже мертв.
Пол кивнул. Стража по правую руку вдруг расступилась, пропуская Джессику. На ней была черная аба, и в поступи ее угадывался опыт хождения по песку, но Пол заметил, как дом этот возвратил ей чуть от облика той, кем она была, — наложницы правителя-герцога. В ее фигуре проглянуло прежнее достоинство.
Джессика остановилась перед Полом, поглядела на него сверху вниз. Она видела, как устал сын, как он прячет свою усталость, но не испытывала к нему никакого сочувствия. Словно бы все чувства к сыну вырвали из ее сердца.
Джессика шла по Большому залу и удивлялась, почему дом теперь не таков, каким был в ее памяти. Все было незнакомо, словно не ходила она здесь вместе со своим возлюбленным Лето… и не стояла перед пьяным Дунканом Айдахо… никогда, никогда, никогда.
«Должно же быть слово, по смыслу противоположное адабу — требующей памяти, — подумала она, — должно же быть слово, обозначающее воспоминания, что себя отрицают».