Дюна
Шрифт:
Жестом Пол приказал фидайкинам отправляться в укрытие, а сам подошел к связным аппаратам у входа в тоннель. Гарни был рядом. Пол согнулся над сигнальщиками. Один из них произнес:
— И впрямь, прапрапрабабушка всех бурь, Муад'Диб.
Поглядев на темнеющее небо, Пол произнес:
— Гарни, проверь, не остался ли кто из наблюдателей на южной стене? — Чтобы тот расслышал, приказ пришлось прокричать еще раз. Слова тонули в звуках подступающей бури.
Гарни повернулся, исполняя приказ.
Прикрыв лицо фильтром, Пол затянул
Гарни возвратился.
Пол тронул его за плечо, указал на пульт с кнопкой у входа в пещеру, возле сигнальщиков. Гарни спустился туда и положил руку на кнопку, не отрывая глаз от Пола.
— Связь прервана, — доложил Полу один из сигнальщиков, — слишком сильны статические помехи.
Пол кивнул, внимательно следя за циферблатом эталонных часов перед сигнальщиками. Наконец, он поглядел на Гарни, поднял руку, вновь перевел взгляд на циферблат. Стрелка завершала последний круг.
— Пора! — крикнул Пол, опуская руку.
Почти через секунду почва под ними дрогнула. Грохот взрыва покрыл рев бури.
Зажав под мышкой трубу, наблюдатель спустился к ним:
— Барьер проломлен, Муад'Диб! — закричал он. — Ветер ворвался в котловину, и наши артиллеристы открыли огонь.
Пол представил себе, как несется стена песка по котловине, разряжая на своем пути щиты во всем вражеском лагере.
— Буря! — крикнул кто-то. — В укрытие, Муад'Диб!
Пол пришел в себя, когда песчинки ужалили его щеки. «Ну, начали», — подумал он, положил руку на плечо сигнальщику и крикнул:
— Бросай оборудование, там, в тоннеле, его хватит.
Он почувствовал, как его потянули в глубь тоннеля. Фидайкины сбились вокруг, защищая своего Муад'Диба телами. Они втиснулись в зев тоннеля, где стало потише, обогнули угол, попав в маленький зал со светошарами над головой, вниз уводил другой тоннель.
Там за приборами сидел другой сигнальщик.
— Статика, — произнес он. Ветер донес песок и до них.
— Закупоривайте вход! — крикнул Пол. Шум вдруг ослаб, значит, приказ его исполнен.
— Путь вниз, в котловину, все еще открыт? — спросил Пол.
Фидайкин отправился поглядеть, потом вернулся и доложил:
— Упала небольшая скала, но инженеры говорят, что выход открыт. Они расчищают его лазерами.
— Приказываю им использовать только руки! — рявкнул Пол. — Здесь включены щиты.
— Они действуют осторожно, — сказал тот, но повиновался.
Сверху прошли увешанные приборами сигнальщики.
— Муад'Диб, я сказал этим парням, чтобы они оставили все оборудование, — проворчал один из фидайкинов.
— Люди для нас теперь важнее приборов, — сказал Пол. — Скоро или у нас их будет в избытке, или они не потребуются нам вовсе.
К нему подошел Гарни Холлек, сказал:
— Снизу передали, что путь открыт. Здесь мы очень близко к поверхности, милорд, и если Харконнены попытаются в какой-то мере отыграться…
— У них нет возможностей для этого, — возразил Пол. —
— Тем не менее, милорд, подготовлен новый командный пункт, — продолжил Гарни.
— На командном пункте пока во мне не нуждаются, — сказал Пол. — Все идет по плану. И нам остается только ждать…
— Сообщение, Муад'Диб! — крикнул сигнальщик от приемника. Он качнул головой, прижал поплотнее наушник к правому уху — Статика!
Покачивая головой, то и дело останавливаясь, он принялся писать. Пол подошел и стал рядом с ним. Фидайкины расступились, давая место. Он поглядел вниз и прочел: «Налет… на стойбище Табр… пленены… Алия (пробел)… семьи (пробел) мертвы… они (пробел) сына Муад'Диба».
И вновь сигнальщик покачал головой.
Пол поглядел прямо в глаза Гарни.
— Какая каша, — пробормотал Гарни. — Статика, не знаю, что и…
— Мой сын убит, — сказал Пол. Выговорив эти слова, понял, что они — правда… Алия в плену, заложницей. Он не ощущал никаких эмоций, лишь одну пустоту. Все, к чему он прикасался, несло смерть и горе. Кто-то внутри, казалось, потер руки и захихикал.
И Пол подумал: «Вселенная еще не знала, что такое истинная жестокость!»
***
И тогда встал Муад'Диб перед ними и сказал: «Не считайте пленницу мертвой, она жива. Ведь она от того же семени, что и я, и ее голос как мой. Взгляд ее насквозь пронизает реальность. Да, в долину незнаемого проникнет она взором, следуя за мной».
Барон Владимир Харконнен стоял, потупив глаза, в приемной палате императора, овальном селямлике, укрытом в глубине шатра. Барон искоса поглядывал на комнату с металлическими отсеками, на кишащую в ней толпу; на нуккеров, пажей, охрану, дворцовых сардаукаров, в непринужденных позах застывших у стен под разодранными и окровавленными знаменами — единственным украшением зала.
Справа, в высоком проходе, послышались голоса: «Дорогу! Дорогу императорской персоне». Из-под арки появился падишах-император Шаддам IV, сопровождаемый свитой. Он остановился, поджидая, пока вынесут трон, не обращая внимания ни на барона, ни на кого-либо присутствующего.
Барон понимал, что уж он-то никак не вправе игнорировать императорскую персону. И стал пристально вглядываться в императора, стараясь подметить хотя бы намек на причину нынешней аудиенции. Император ждал, худощавый, элегантный, в сером мундире сардаукара с золотым и серебряным шитьем. Темное лицо его и холодные глаза так напоминали барону давно усопшего герцога Лето. Словно пернатый хищник… Но, в отличие от герцога, император был рыжеволос, большую часть его шевелюры покрывал эбеновый шлем бурсега с золотой эмблемой Империи на макушке.