Дюна
Шрифт:
И Фейд-Раута вновь метнулся и ударил сверху.
С застывшей на лице улыбкой, Пол задвигался так, словно наркотик в крови замедлял его движение, и лишь в последний момент уклонился, подставив острие криса под разящую руку.
Фейд-Раута ринулся в сторону подальше, нож он перекинул в левую руку, и лишь слегка побледневшие скулы выдавали острую боль в месте пореза.
«Пусть он теперь познает момент сомнения, — подумал Пол, — пусть он заподозрит отраву».
— Предательство! — закричал Фейд-Раута. — Он отравил меня! Я чувствую яд в
Отбросив покров молчания, Пол ответил:
— Просто чуточку кислоты — компенсация за снотворное на ноже императора!
Фейд-Раута столь же холодно, как и сам Пол, улыбнулся в ответ и в наигранном приветствии взметнул клинок вверх. В глазах его светилось откровенное бешенство.
Пол перебросил нож в левую руку под пару сопернику. И вновь они закружили, выжидая.
Фейд-Раута стал боком приближаться к нему, высоко поднимая нож, в раскосых глазах и на лице лишь угадывалась теперь ярость. Он ударил вниз и вправо, и они сошлись, ухватив друг друга за руки.
Опасаясь правого бедра Фейд-Рауты, где мог оказаться метательный дротик, Пол повернулся направо. И почти упустил из виду край коротких брюк, откуда и выставилась игла. К счастью, движения Фейд-Рауты предупредили его. Крошечное острие лишь чуть не задело его.
На левом бедре.
«Предательство в предательстве и снова предательство», — напомнил себе Пол.
Напрягая мышцы, тренированные по канонам Бинэ Гессерит, он попытался пошатнуть Фейд-Рауту… но приходилось помнить про иглу на левом бедре, и Пол двинулся резче, чем следовало бы и, поскользнувшись, упал на пол. Фейд-Раута немедленно очутился сверху.
— Видел, что там, на моем бедре? — шепнул он. — Твоя смерть, дурак. — И он завертелся вокруг, стараясь придвинуть отравленную иголку поближе. — Она просто отключит твои мышцы, а мой нож доделает остальное. И яда никто не обнаружит.
Пол напрягся, ощущая, как в глубине сознания безмолвно вопят предки, как требуют, чтобы он произнес тайное слово, от которого Фейд-Раута замрет… и убил его.
— Я ничего не скажу! — выдохнул Пол.
Фейд-Раута в мгновенной нерешительности поглядел на него. Но для Пола этого оказалось достаточно. Он сумел нащупать слабость одного из мускулов ноги врага, и положение их переменилось. Фейд-Раута оказался внизу, задрав правое бедро. Левой ногой он не мог шевельнуть — крошечное острие уперлось в пол.
Высвободив левую руку, этому помогла кровь, вытекшая из царапины, Пол ударил прямо под подбородок Фейд-Рауты. Нож вошел в мозг. Фейд-Раута дернулся и осел, зацепившаяся за пол игла все еще удерживала его ногу.
Глубоко дыша, чтобы прийти в себя, Пол поднялся на ноги. Выпрямившись над телом, не выпуская ножа, он подчеркнуто неторопливо повернулся к императору.
— Величество, — произнес он, — ваших убыло. Не следует ли отбросить теперь и прочие вздорные претензии? Не пора ли заняться обсуждением того, что должно свершиться? Вы выдаете за меня свою дочь и открываете Атридесам дорогу к трону.
Император обернулся,
«Убей этого выскочку, — говорили глаза императора. — Атридес молод и вынослив, но он уже утомлен долгим боем и не сумеет противостоять тебе. Вызови его прямо сейчас… Ты знаешь, как это сделать. Убей его!»
Фенринг медленно повернулся лицом к Полу.
— Делай же! — прошипел император.
Граф внимательно вгляделся в Пола (леди Марго научила его смотреть взглядом Бинэ Гессерит) — и постиг его тайну и пробуждающееся величие.
«Но я могу убить его», — подумал Фенринг, понимая, что это правда.
И в тайных глубинах его собственного существа что-то шевельнулось, и внутренним взором он пригляделся к себе, к тем преимуществам, которые у него были: к боевому опыту, тайным приемам и скрытности побуждений.
Ощутив в какой-то мере мысли графа через бурление временной стены, Пол вдруг понял, почему никогда не видел Фенринга в тенетах предвиденья. Фенринг был одним из тех, кто мог бы… Почти Квизац Хадерач… с единственным дефектом в наследственности — евнух. И все его таланты ушли вглубь, во внутреннее. Глубокая симпатия к графу наполнила Пола, и он впервые ощутил братские чувства.
Уловив эмоции Пола, Фенринг ответил:
— Величество, я вынужден отказаться.
Ярость переполнила Шаддама IV. Оттолкнув свитских, двумя шагами он приблизился к Фенрингу и с размаха ударил его по щеке.
Темная краска затопила лицо графа. Он поглядел прямо на императора и с деланным безразличием произнес:
— Мы были друзьями, величество. Но поступок мой выше дружбы. Я прощаю вам этот удар.
Пол прочистил глотку и произнес:
— Так мы говорили о троне, величество.
Император вихрем повернулся обратно и выпалил:
— Трон — мой!
— Безусловно — на Салузе-Секундус, — заметил Пол.
— Я сложил оружие и явился сюда под честное слово! — крикнул император. — И ты смеешь еще угрожать!
— В моем присутствии ваша персона находится в полной безопасности, — отметил Пол. — Как и обещал Атридес. Но Муад'Диб приговаривает вас к ссылке на вашу тюремную планету. Не бойтесь, величество, я всеми своими силами облегчу тяготы жизни там. Этот мир станет садом, цветником.
Скрытый смысл этих слов дошел до императора, и он яростно поглядел через всю комнату на Пола.
— Ну, теперь мы по крайней мере видим истинные мотивы, — усмехнулся он.
— А фримены получат все, что обещал Муад'Диб, — продолжи Пол. — Под небом Арракиса потечет вода, зазеленеют ласковые оазисы. Но не следует забывать и о специи. Поэтому на Арракисе всегда будет пустыня… и свирепые ветры, и испытания, что закаляют мужчину. У нас, фрименов, есть поговорка: «Бог создал Арракис для испытания верных». Нельзя идти против воли Всевышнего.