Джеймс Хеллборн. Трилогия
Шрифт:
– Сегодня я получил драконское гражданство, талоны на питание и комнату в служебной гостиннице, - похвастался Хеллборн.
– Покажи, - потребовала Патриция.
Они все еще стояли на ступеньках у входа в библиотеку, в круге света тусклого фонаря. Еще один тусклый фонарь!
– Отлично, - пробормотала она, перебирая бумаги.
– Паспорт... Направление... Комната?! Какой же ты наивный!
– рассмеялась мисс Блади.
– Это не комната, это койка! А на что ты расчитывал в коммунис...
– она оборвала себя на полуслове и испуганно заозиралась. Но рядом
– Джеймс, ответь прямо сейчас - как ты сюда попал?
– Прилетел на конвертоплане, потом меня везли на бронепоезде...
– начал было Хеллборн.
– Джеймс, я не Драконию имела в виду, - Патриция заметно рассердилась.
– Прошел через зеркало, - наконец-то признался он, хотя сам до конца не мог поверить своим собственным словам.
– Я тоже, - сообщила она с видимым облегчением.
– Ты пришел, чтобы забрать меня?! Я верила, что наши меня не бросят и будут искать...
– Нет, это произошло случайно, - сообщил Хеллборн, переваривая полученную информацию. Значит, все-таки зеркало. Он все правильно понял.
– Случайно?...
– Патриция заметно расстроилась.
– То есть теперь мы застряли тут вдвоем...
– Мы не могли бы найти другое место для разговора?
– спросил Джеймс, оглядываясь по сторонам. Не нравилась ему эта сумрачная лестница.
– Да, конечно, - заторопилась она.
– Поехали ко мне домой. Там тихо и безопасно. Ты не обязан являться в свою "гостиницу".
Добирались чуть ли не два часа - с личным транспортом здесь было плохо, а общественный с наступлением ночных часов становился постепенно недоступен. Уже в первом автобусе Хеллборн попытался завести некое подобное светского разговора, но Патриция не была склонна его поддерживать и только шепнула на ухо: "Лучше помолчи. У тебя неудачно получается". И Джеймс заткнулся, и погрузился в наблюдения за попутчиками. Собствено, он уже делал это днем, когда курсировал между госпиталем, министерствами и библиотекой. Пришло время вечернего сеанса.
Белые и цветные, молодые и пожилые, все скромно одетые, усталые и бодрые, грустные и веселые - что ж, это больше всего напоминало троллейбус в каком-нибудь Нью-Йорке (а именно в Нью-Йорке, месяцев восемь назад, он в последний раз пользовался общественным транспортом). Разговаривали в основном по-английски, но время от времени в уши врывалась французская или португальская речь, а иногда - какой-нибудь невероятный африканский диалект. О классовой борьбе говорили чаще, чем в американских троллейбусах, но еще чаще говорили о погоде, семейных проблемах и тому подобных вещах. Увы, этих поездок было явно недостаточно, чтобы понять - чем дышит этот город/эта страна/эта планета. Из газет Хеллборн узнал гораздо больше. Конечно, если он будет кататься в кейптаунских автобусах ежедневно, три-четыре месяца подряд...
Но Джеймс Хеллборн решительно не собирался задерживаться на этой планете на такой длительный срок!
* * * * *
– Ничего себе вилла!
– только хорошие манеры удержали Хеллборна от одобрительного свиста.
– Здесь каждый гражданин такую может получить?
– Я здесь не одна живу, - рассмеялась
– Кроме меня еще шесть девушек. Но одни уехали к родным на уик-энд, другие сегодня работают в ночную смену. Мы сможем провести несколько часов наедине, и никто нам не помешает.
Джеймс покосился на нее, но вряд ли она имела в виду нечто непристойное. Просто двум альбионцам на чужой планете было о чем поговорить.
Патриция захлопнула калитку, и они поднялись по широким ступеням.
– Это здешний колониальный стиль?
– непринужденно заметил Хеллборн.
– Псевдоримские колонны?
– Понятия не имею, - призналась лейтенант Блади, разбираясь с массивной связкой ключей.
– Так и не удосужилась выяснить. До революции дом принадлежал какому-то капиталисту, который бежал в Европу от справедливого возмездия рабочего кла...
– Революционная риторика быстро прилипает к губам, - вздохнул Джеймс, - это заразно. И ты не замечаешь, как начинаешь использовать ее даже в повседневном разговоре со старыми друзьями.
– Извини, - покраснела она, - это и в самом деле заразно. Но здесь иначе нельзя. Не поймут.
– Я это уже понял, - Хеллборн вспомнил представление, которое он разыграл перед товарищем Огилви и его сотрудницами. Слишком легко все прошло... Надо обязательно поделиться своими подозрениями с Патрицией.
– Порой мне кажется, - продолжала мисс Блади, - что я попала в прошлое. Иногда этот мир очень напоминает Альбион в первые годы нашей, антибританской революции.
– Слишком жарко, слишком много негров и других цветных человечков, - напомнил Джеймс.
– Хотя Нику Ливермору здесь могло понравиться.
– Бастарду-Нику?
– удивленно переспросила она.
– Ты что, лично с ним знаком?
– Был, - криво усмехнулся Хеллборн..
– Как-нибудь потом расскажу... Нет, это не Альбион.
– Он посмотрел в сторону моря.
Патриция проследила за его взглядом.
– Здешний народ даже не подозревает, что за южным океаном лежит огромная обитаемая земля... Иногда и я начинаю в этом сомневаться...
– Знакомое чувство, - прошептал Хеллборн.
Она наконец-то справилась с входной дверью, и альбионцы оказались внутри дома. И здесь мраморные колонны. Только они плохо сочетались с голыми стенами.
– Картины отправили в музей, - пояснила Патриция.
– Хрустальные люстры - тоже. Зато библиотека осталась. Разумеется, это государственная собственность, поэтому сюда часто приходят студенты, а мои соседки-учительницы иногда читают лекции для рабочих.
Джеймс устало опустился в кресло и окинул взглядом полки. Все аккуратно расставлено, по алфавиту. Интересно, здесь есть "Военная трилогия" Уэллса? Он так и не заглянул в нее, не мог оторваться от "Всеобщей истории".
– Ой, ты должно быть проголодался?! Подожди, я загляну в холодильник. Там всегда что-то остается.
"Наверно, это и есть коммунизм", - подумал Хеллборн.
Некоторое время они молча поглощали бутерброды, пока Патриция не спохватилась в очередной раз: