Джеймс Хеллборн. Трилогия
Шрифт:
Кто-то из присутствующих неосторожно опустил вилку на тарелку; на него немедленно устремились удивленные взгляды - люди и думать забыли, что собрались здесь ради примитивного ужина. Теперь речь шла о чем-то большем.
– - Древний охотник вышел из своей пещеры и прикончил мамонта, сорвал с него шкуру и сделал себе доспехи; сломал бивни - и сделал себе новое смертоносное копье. Построил - нет, не дом - построил крепость, чтобы обороняться от себе подобных; добыл огонь, чтобы сжигать вражеские крепости; построил корабль, чтобы перебраться через океан и убить людей на другом берегу. Древний художник смешал краски и оставил на серой скале память о великой битве;
Полковник Ганнибал откинулся на спинку своего стула и холодно улыбнулся. Адские огоньки блуждали в уголках его глаз.
– Это слишком возвышенная философия, - очнулся и тут же бросился в атаку Хеллборн, - давайте вернемся с небес на землю - на африканскую землю; я хочу понять, как ваша скромная "солдатская республика" собирается скрестить высокие материи и грязную прозу повседневности.
– Мы вступили в эту войну, чтобы одержать победу, - спокойно продолжал легионер.
– Наша армия - лучшая в мире, наша боевые машины - последнее слово техники; наши солдаты преисполнены боевого духа, отлично подготовлены, обучены, оснащены и рвутся в битву. Это будет долгая и трудная война, но все шансы на нашей стороне. Мы одержим победу; бойцы побежденных армий вольются в наши ряды - или погибнут, или станут нашими рабами; и даже самый бедный гражданин будет иметь не менее трех рабов. Наши враги порой называют нас нацистами - пусть так; но мы не делим людей на лучших и худших согласно цвету кожи или благородным предкам. Солдаты - вот наша раса господ; шпаки - вот наша каста неприкасаемых. Человек, высшее существо - тот, кто сражается; неспособный сражаться - слизняк, ничтожество, раб, недочеловек, животное.
– Ну, предположим, вы сможете нас победить...
– начал было Хеллборн.
– Не "предположим", - насмешливо посмотрел на него Ганнибал.
– Неважно. Что будет потом? После победы?
– Потом - будет еще одна война, и еще одна, пока вся Земля не окажется в нашей власти; пока вся планета не станет единой Солдатской Республикой!
– А потом?
– спохватился Аттила Кун.
– С кем бы будете воевать после окончательной победы? С каким врагом сразится ваше всемирное государство? Или ваши солдаты немедленно бросятся в горнило гражданской смуты?
– Никак нет, зачем?
– пожал плечами пленник.
– Мы отправимся на битву с новым врагом - туда.
И он показал пальцем в потолок.
Хеллборн поспешил истолковать этот жест по-своему:
– Достойная цель для правоверного митраиста!
– расхохотался он.
– Ты прав, отличный ход: итак, я нахожу, что Ангелов толпа готова к мятежу! Вам должно в бой идти - иль сгинут со стыда ваш царственный престол, корона и звезда!
– И все же мы летим, и цель настигнем яро. Держись - небесный свод не выдержит удара!
– подхватил Ганнибал и ухмыльнулся.
– Нет, вы меня с кем-то перепутали.
– О чем это они?
– прошептал кто-то на другом конце стола.
– Это "Люцифер" ван Ден Вондела, неуч, - зашипели в ответ.
– Мы живем в век торжества науки, - продолжал легионер, - мы верим, что Марс, Венера и другие миры -- на расстоянии протянутой руки. Через каких-нибудь десять-пятнадцать лет мы легко сможем посещать небесные тела на ракетных кораблях. И тогда мы покорим эти планеты - или уничтожим, во славу Земли и Человеческого Рода. И если Марс, Юпитер, Нептун населены, как верят многие из наших
– О!
– вскинулся Белгутай, - вот оно, "белый сагиб"! Как я рад это услышать! Что вы там говорили о высших и низших расах?
– Не следует понимать меня настолько буквально, - снисходительно усмехнулся полковник.
– Я уже сказал, как выглядит наша раса господ. Когда закончится последняя война на Земле, останутся только они - самые лучшие, самые сильные, самые умелые бойцы высшей человеческой расы - а цвет их кожи, разрез глаз и форма черепа не имеют никакого значения. Между прочим, - Ганнибал окинул взглядом вагон-ресторан, - я что-то не вижу среди вас достойных черных офицеров, снявших меня сегодня с дерева. Похоже, друзья, вы еще бОльшие расисты, чем те, кого вы свергли, - снова усмехнулся легионер.
– Товарищ Намибия просто вежливо отказалась...
– растерянно пробормотал Аттила.
– Разумеется, разумеется, - снисходительно кивнул полковник Ганнибал.
– Прежние господа говорили про "бремя белых" и "дикие недоразвитые народы", вы любите жалкое и бессмысленное лопотание о "первобытно-общинном строе" и "разложении феодальных отношений". Ничего этого нет в нашей Доминации. Мы - подлиное интернациональное сообщество. Любой, кто способен держать оружие, может быть нашим братом - или сестрой.
Джеймс Хеллборн вспомнил, как они обошлись с Патрицией, но промолчал. Не стоило лишний раз привлекать внимание к нелегкой судьбе заблудившихся альбионцев.
– Как и нашим братом, - вскинулся Аттила.
– Среди нас есть англичане, немцы, французы, русские, китайцы, евреи, португальцы, даже индоокеанцы...
– Словом, кто угодно, - перебил его Ганнибал, - при одном условии - ваш брат должен быть белым. Ха-ха-ха!
– И я тоже белый?
– удивился Белгутай.
– А разве вы черный?
– в свою очередь удивился легионер.
– Как по мне - настоящий ариец Дальнего Востока! Но мы не о том говорим. Самое главное заключается в том, что вы - солдаты. Хорошие солдаты, насколько я могу судить. Поэтому вас встретят с распростертыми объятьями по ту сторону фронта.
– Вы предлагаете нам предательство?
– ледяным тоном поинтересовался до сих пор молчавший полковник Маккорд, командир бронепоезда.
– Не надо громких слов, сэр, - равнодушно пожал плечами Ганнибал.
– Я внимательно слушал вашего комиссара. Действительно, среди вас есть греки, немцы, китайцы, тамплиеры... только почему-то они сражаются за Драконию, а не за свои родные страны вроде Грифона, Ксанаду или Франкитая... Кто предал один раз, способен предать снова -- тем более, что я предлагаю вам покинуть ряды борцов за фальшивую идею и сражаться за действительно правое дело.
– Когда я был маленький и глупый, -- спокойно заговорил полковник Маккорд, и Ганнибал дернулся, как будто от удара, -- я тоже думал, что родина - это нечто, нарисованное на карте. Потом я повзрослел, поумнел и кое-что понял. Родина - это не страна, не государство, не королева и парламент; и тем более не красивая картинка в атласе, заключенная в толстую красную линию. Родина - это прежде всего люди. Люди, а не толстая красная линия или бесплатная больница в рабочем квартале, где ты появился на свет. Иногда эти люди - твой народ; иногда - твоя семья, твои друзья, твои боевые товарищи. Я _своих_людей_ никогда не предавал. Не собираюсь предавать и впредь. И довольно об этом. Приятного аппетита, коллеги.