Джон Рокфеллер. Промышленник и филантроп

Невинс Аллан

Когда этот весьма трезвый деятель вник в ситуацию, к нему пришло убеждение извлечь из нее какой-то новый положительный результат. Гейтс действовал более реалистичным методом. После своего избрания он сообщил Стронгу и другим, что намерен сделать обзор сферы баптистского образования. Те обещали ему поддержку. Гейтс немедленно пустил в обращение среди приверженцев баптизма тщательно составленную анкету по нуждам образования. Получив результаты опроса и другие материалы по образованию, которые смог найти, он засел в Расине за обработку всех данных. Он быстро утвердился во мнении, что первоочередной потребностью является учреждение «сильного колледжа, способного позднее стать университетом на руинах старого Чикагского университета». Затем он составил красноречивый доклад под названием «Потребность в баптистском университете в Чикаго, вытекающая из изучения баптистского коллегиального образования на западе», который зачитал перед Баптистской

конференцией в Чикаго 15 октября 1888 года. Гейтс показал, что в штатах Среднего Запада и Равнин проживала почти половина баптистов страны, однако качество преподавательских ресурсов церкви в этом регионе не выдерживает никакой критики.

Не будет преувеличением сказать, что этот доклад, получивший публичное одобрение, сделал неизбежным выбор Рокфеллером запада местом приложения своих благотворительных действий. Если его деньги предназначались для развития высшего образования, то они должны были пойти именно туда. 3 декабря 1888 года исполнительный совет Общества баптистского образования собрался в Вашингтоне и единодушно одобрил предложения Гейтса. Все присутствовавшие участники совета понимали, что это одобрение произведет сильное впечатление на Рокфеллера, который, как выразился Гейтс, «ожидал услышать голос исповедания».

Еще одним фактором бесспорной важности, повлиявшим на изменение взглядов Рокфеллера, была позиция, занятая Уильямом Рейни Харпером, чьи способности, знания и энергию глава «Стандард ойл» оценил в полной мере. В то время как Харпер обещал Рокфеллеру и Стронгу, что готов посвятить себя университету в Нью-Йорке, сердцем он был привязан к предприятию на западе – Рокфеллер видел это. С Харпером достиг бы величия любой университет, без него будущее такого заведения было бы неопределенным.

Между тем исполнительный совет Общества образования встретился в конце 1888 года в Вашингтоне, и Гейтс подготовил для него доклад с призывом о создании нового университета в Чикаго объединенными усилиями. Совет единодушно поддержал этот план. Затем Гейтс отправил Рокфеллеру письмо с целью обговорить возможности разрешения последних трудностей, которые стояли на пути реализации великого проекта.

Рокфеллера, как выяснил Гейтс, еще смущали два обстоятельства. Харпер и единомышленники призывали его выделить крупную сумму денег на немедленное создание университета во всем объеме. Другие советчики рекомендовали ограничиться колледжем. Глава «Стандард ойл» склонялся к какому-нибудь компромиссному варианту, отчасти из-за того, что у него на данный момент не было свободных трех-четырех миллионов долларов, а отчасти из-за того, что верил в постепенный рост учреждений, начиная с малого. У Рокфеллера не было также ясности, примет ли Харпер руководство учебным заведением. Разумеется, йельский профессор с удовольствием взялся бы за руководство большим университетом, но, если бы Рокфеллер основал просто колледж, согласится ли он возглавить такое учреждение? Гейтс предложил способ обойти эти трудности. В своем длинном письме он предложил, чтобы Рокфеллер основал колледж с перспективой возможно быстрого его преобразования в университет и чтобы Харпер оставался в Йельском университете, выполняя функции консультанта, пока университет переживал стадию становления, а затем, по завершении этой стадии, возглавил бы его. Характерно, что Рокфеллер ничем не обнаружил своего отношения к идеям Гейтса. Но он написал Харперу письмо, в котором сообщал о своей склонности считать, что самым разумным было бы основать в Чикаго колледж с преобразованием его в университет в более поздний срок.

Вслед за этим Рокфеллер встретился за ленчем с Гейтсом и Морхаузом. Перед их уходом он сказал, что, поскольку собирается ехать в Кливленд, а Гейтс возвращается в Чикаго, они могут воспользоваться одним поездом. Так и поступили.

«Конечно, я весь превратился в ожидание, – писал позднее секретарь общества, – предполагая долгий, интересный и, возможно, решающий разговор». Он счел за лучшее, чтобы тему чикагского проекта поднял сам глава «Стандард ойл». В ожидании этого Гейтс изучал своего компаньона. «Я заметил манеру господина Рокфеллера аккуратно одеваться. Его одежда была безупречна, неброская и спокойных тонов, хотя из дорогого материала и отлично сшита. Бросалось в глаза отсутствие драгоценностей и орнамента. Не было видно никакого браслета для часов или золотой цепочки, ни колец, ни даже заколки для галстука». Его поразило то, как Рокфеллер решал проблему чаевых. Он протянул гость мелочи и позволил официантам и портье самим разбираться, какая доля кому принадлежит. Гейтс весь вечер напрасно прождал, что его компаньон затронет важную тему. Когда они уходили в свои купе, Гейтс чувствовал себя жалким разочарованным человеком. Но Рокфеллер оценил терпение педагога. На следующее утро он стал подробно расспрашивать Гейтса об Обществе образования. После непринужденного разговора о

его кадровом составе и функциях самого Гейтса Рокфеллер заметил, что общество могло бы «стать для него утешением», что он подумывает сделать через эту организацию существенные пожертвования. При расставании Рокфеллер попросил, чтобы их беседа осталась сугубо конфиденциальной. Гейтс ликовал.

У него были основания для этого, поскольку ситуация теперь вступала в решающую фазу. В ходе этой поездки Рокфеллер действительно оценил Гейтса и убедился в способностях и надежности секретаря Общества образования. Он был более чем удовлетворен, и с этого момента секретарь стал играть ведущую роль в переговорах. Когда Рокфеллер удостоверился в том, что Гейтсу можно доверять так, как он уже доверял Гудспиду, когда он почувствовал себя достаточно уверенным в том, что сможет располагать бесценными услугами Харпера, у него появилась готовность действовать решительно. Когда Гейтс предложил, чтобы исполком общества послал в Чикаго группу делегатов провести переговоры с представителями церквей, проинспектировать возможные места размещения и обсудить детали, Рокфеллер горячо одобрил эту меру. Он пожелал, чтобы исполком подготовил конкретный план, включающий предложения по сбору средств из других источников и схему факультетов университета. Сам он предложил, по рекомендации Гейтса, нескольким членам исполкома начать работу в марте. Исполком состоял из девяти членов, включая Харпера, Э. Бенджамина Эндрюса, ректора колледжа Вассара Джеймса М. Тейлора, главу Национального миссионерского общества, доктора Генри Морхауза, а также Чарльза Л. Колби.

Все существенные факторы, влияющие на окончательное решение Рокфеллера, теперь либо действовали, либо начинали действовать. Во-первых, благодаря впечатляющему докладу Гейтса возникла подлинная потребность и реальный общественный спрос на проект. Во-вторых, принятый курс получил поддержку всей конфессии. Морхауз, Гейтс и другие обеспечили это. В-третьих, план создания университета на западе реализовывался на основе кооперативных пожертвований, на чем Рокфеллер всегда строил свою филантропию. Он будет выделять лишь небольшие суммы до тех пор, пока дело не укоренится и другие не начнут делать пожертвования вместе с ним. Гейтс и Гудспид помогут найти средства.

Был также обеспечен человеческий фактор, что определяло действия Рокфеллера. Три человека были готовы дать университету на западе как раз такое руководство, в каком он нуждался. С Гейтсом в качестве основного сборщика и хранителя средств, с Гудспидом, пользующимся широким влиянием на западе, с его знаниями и деловой хваткой, с Харпером, способным к созидательному планированию, успех делу основания университета был гарантирован. Эти три деятеля, различные и дополняющие друг друга, являлись теми людьми, которыми могло бы гордиться любое учреждение. Их энтузиазм позволял Рокфеллеру считать, что время реализации проекта наконец наступило.

Позднее в мемуарах Гейтс описал, как в мае 1889 года Рокфеллер зашел к нему в Нью-Йорке как раз перед ежегодной конференцией баптистов, которая должна была состояться в Бостоне. Доклад комиссии, посетившей Чикаго, был уже готов и предусматривал расходы на сумму не менее 1 400 000 долларов на четырехлетний период. Рокфеллер и Гейтс провели весь вечер вместе, и на следующее утро после завтрака они вышли на улицу и стали прохаживаться перед домом взад и вперед, обсуждая дела. Они сошлись на том, что для основания университета потребуется по крайней мере 1 000 000 долларов – меньшие средства не вызовут доверия. Рокфеллер предложил внести 400 000 долларов, но Гейтс сказал, что реальный успех смогут обеспечить не менее 600 000 долларов от главы «Стандард ойл» и 400 000 долларов от конфессии. Они должны появиться перед прихожанами Чикаго и запада, когда дело будет сделано более чем наполовину.

«Наконец, – пишет Гейтс, – около 5-й авеню господин Рокфеллер остановился, повернулся ко мне и согласился. Никогда не забуду этот волнующий момент. С этого момента я был тесно связан с ним. Я видел, как он жертвовал $10 000, 30 000 000, 100 000 000, но ни один из этих взносов не волновал меня так, как первый крупный дар в $600 000 в это майское утро после нескольких месяцев тревожной неопределенности».

В тот год заседание Общества баптистского образования было намечено на 18 мая в бостонском храме Тремонт. Гейтс, поехавший в прекрасном настроении на северо-запад, обнаружил там несколько сотен делегатов конференции. Исполнительный совет высказался в докладе за учреждение хорошо оборудованного колледжа, который позднее должен преобразоваться в Чикагский университет. Немедленно внесли предложение одобрить проект. Заслушали нескольких ораторов. Среди них был доктор Стронг, который заявил, что, хотя он все еще предпочел бы сначала основать университет, учреждение колледжа все-таки получит его сердечное благословение. Таким образом, открылся путь к единодушному одобрению доклада. Затем выступил с речью Гейтс.