Джон Рокфеллер. Промышленник и филантроп

Невинс Аллан

Между тем поток пожертвований был систематизирован и ускорен. Кроме грантов Чикагскому университету, Рокфеллер выстроил последовательный ряд более мелких взносов. Они включали длинный перечень получателей – Барнардский, Уэслийский и Вассарский колледжи, а также Корнеллский, Брауновский, Денисонский университеты, Мемориал Линкольна, университеты Небраски и Сиракуз. Пожертвования передавались семинариям в Ньютоне, Рочестере и других местах. Финансировались Ассоциация христианской молодежи (ИМКА), миссии и поселения, другие социальные объекты, а также церкви, больницы и приюты. Ни один грант не предоставлялся без тщательного обследования условий существования учреждения и без гарантий его полезности.

Делая такие пожертвования, Рокфеллер, его сын и Гейтс следовали одному принципу и воодушевлялись одной целью. Теперь стало ясно, что в одном отношении колоссальное состояние было главным образом следствием счастливого стечения обстоятельств. Экономические условия не позволили бы добиться таких

накоплений до Гражданской войны, в то время как наша экономика и законодательство не позволили бы этого сделать после Первой мировой войны. Это явление было возможно лишь в ограниченный период нашей истории. Более того, объем накоплений намного превысил все, о чем Рокфеллер мечтал поначалу. Он налагал большую ответственность и предоставлял большие возможности для благих дел. Рокфеллер ощущал себя не столько собственником этого богатства, сколько его попечителем и управителем. Вскоре он выяснил, что американцы (возможно, потому, что они чувствовали преходящий исторический характер такого накопления состояния) не выражали особой благодарности за самый факт распределения богатства. Но думающие люди все-таки выражали признательность за серьезное отношение Рокфеллера к попечительству. Он, его сын и Гейтс были полны решимости заниматься попечительством на научной основе и с максимальной заботой. За преданность этому делу, предусмотрительность и усердие, которые они проявляли, эти люди и в самом деле заслуживали сердечной благодарности.

Можно добавить, что с течением лет в сознании Рокфеллера сложилось полумистическое убеждение, что Бог дал ему деньги для использования на благо человечества. Он полагал, что всегда был донором, всегда руководствовался в пожертвованиях четко выработанными правилами, честно и разумно. Ему казалось, что Провидение, возможно, вознаградило его тем, что сделало его одним из самых могущественных благотворителей в истории.

Глава 12

Рокфеллер, Морган и стальной трест

Когда кризис 1893 года поразил Соединенные Штаты, Рокфеллер участвовал вместе с братьями Мерритт – «семью железными парнями» – и другими предпринимателями в разработке железорудного бассейна Месаби-Рейндж в Миннесоте. С инвестициями в это дело начался наиболее драматичный период его карьеры. Его вовлек в это новое предприятие скорее случай, чем осознанный интерес. Почти десять лет он делал мелкие венчурные (венчурный бизнес – поиск, финансирование и продвижение на рынке передовых научных и технологических разработок. – Ред.) вклады в железорудное дело. По рекомендациям Колби и Хойта он инвестировал капитал в железорудное предприятие близ Сантьяго, Куба, в несколько шахт железорудного бассейна Гогебик в северном Висконсине, две из которых были особенно производительны. Он вкладывал капитал в предприятия Мичигана и Миннесоты. В 1870– 1880-х годах металлургическая промышленность страны стремительно развивалась. Одно за другим открывались и интенсивно эксплуатировались новые месторождения железа вокруг Великих озер – Маркетт, Меномини, Гогебик и Вермильон. Они основательно перестроили металлургическую промышленность Соединенных Штатов. И все же это было только начало, поскольку предстояло открыть новые богатые месторождения. Из них Месаби было самым крупным в истории.

Весной 1893 года Гейтс посетил Дулут и поехал на месторождения Месаби в частном вагоне, оборудованном Леонидасом и Альфредом Мерриттами, где он все узнал об истории их предпринимательства и активах. Мерритты – первоначально пять братьев и три племянника – были чрезвычайно колоритной группой. Заинтересовавшись лесозаготовками и озерным транспортом, они стали жесткими, упорными и неутомимыми охотниками за сосновой древесиной. Некоторые из них были убеждены, что холмы Месаби, где было много железистой породы и где стрелка компаса вертелась как волчок, содержали такие богатые залежи железной руды, каких земля еще не знала. В разных местах они натыкались на участки земли охристого оттенка и были уверены, что выработка грунта обнаружит железо. В течение нескольких лет им не удавалось добыть реальных подтверждений своих предположений, поскольку изыскатели полагали тогда, что руда сама откроется в обнажившихся минеральных жилах, в то время как на самом деле она залегала неплотными плоскими пластами под грунтовой поверхностью. Но Мерритты не сдавались. Они уходили в леса в поисках сосновой древесины и железа, возвращаясь оттуда через тридцать дней, когда от них оставались только «кожа да кости». Над ними смеялись, но они гнули свою линию.

Методами, весьма распространенными в то время, но не выдерживающими критики, Мерритты добились контроля по непомерно низким ценам – менее чем доллар за акр – над большей частью территории Месаби. Сначала они попытались соблазнить одну из северо-западных железнодорожных компаний протянуть ветку к рудным месторождениям. Когда это не удалось, они организовали свою компанию и к 1893 году стали частичными собственниками 66-мильной линии, построенной небрежно и неустойчиво. Она связывала Месаби с озером Верхним. Для того чтобы приобрести железнодорожную ветку, арендовать землю и купить много акций

в шести отдельных горнорудных компаниях, действовавших в бассейне, Мерритты влезли в серьезные долги. В конце 1892 года они задолжали в целом 2 000 000 долларов, а может, и больше. Тем не менее братья запланировали протянуть железнодорожную линию до Дулута, купить сотни вагонов для перевозки руды и построить дорогостоящие рудные причалы в новом терминале Дулут.

Мерриттам явно грозило разорение, особенно в связи с тем, что все признаки указывали на неизбежность наступления тяжелых времен. Но их ничто не могло остановить. Ведь Альфред и Леонидас непоколебимо верили в приобретенные шахты и железную дорогу как средства спасения. Их партнеры по железной дороге, главным образом предприниматели и банкиры Миннесоты, решительно возражали против продления железной дороги до Дулута и строительства рудных причалов. Однако Мерритты с тем, что их биографы называли «маниакальным рвением», порвали с этими партнерами и двигались дальше. Посредством острых комбинаций, против которых в Дулуте долго негодовали, они купили достаточно акций (платя, временами, долговыми расписками), чтобы установить полный контроль над железной дорогой.

В горниле кризиса 1893 года, когда Мерритты были уже на грани катастрофы, к ним на помощь пришел Рокфеллер. По совету Гейтса он приобрел на 400 000 долларов золотые облигации, обеспеченные первой закладной. Они принадлежали компании, владевшей железной дорогой от месторождений Месаби к озеру Верхнему. Очевидно, вложение было выгодно, поскольку в 1898 году предприниматель Генри Оливер из Питтсбурга согласился вывозить как минимум 400 000 тонн железной руды в год. Сделав столь крупные инвестиции, Рокфеллер и Гейтс решили, что «Стандард ойл» могла пойти дальше в спасении железной дороги. Леонидас Мерритт и его коллега Чарльз Х. Ветмор пришли к Гейтсу с рядом предложений, чтобы переложить на широкие плечи Рокфеллера придавивший их груз. Предложения обсудили, скорректировали и оформили в ряд соглашений, которые были сведены в один контракт. Он привел к образованию «Лейк сьюпириор консолидейтед айрон майнз компани», холдинговую фирму, получившую лицензию на основе законодательства Нью-Джерси. Мерритты передали этой фирме свои акции в шести горнорудных компаниях Месаби, железнодорожной компании и рудных причалах, в то время как Рокфеллер передал ей свои активы на горнодобывающие шахты в бассейнах Месаби и Гогебик, на Кубе, а также в «Уэст сьюпириор айрон энд стил компани». В дальнейшем Рокфеллер авансировал 500 000 долларов для непосредственных нужд железной дороги, выделив позднее еще 1 500 000 долларов. В то же время он дал взаймы Мерритту и Ветмору, как партнерам, значительные суммы наличными и выделил лично Мерриттам 150 000 долларов на их залоговое обеспечение. Рокфеллер взял их на поруки.

Мерритты приобрели акции в компании «Лейк сью-пириор консолидейтед», чтобы контролировать ее операции в свою пользу. Рокфеллер приобрел 6-процентные облигации, обеспеченные первой закладной. Воспользовавшись дурными советами, а также из жадности, Мерритты немедленно разводнили акционерный капитал до предела, выпустив акций на общую сумму 26 050 000 долларов (по номиналу 10 долларов за акцию). От этой операции они получили около 10 000 000 долларов. То есть они обменяли акции горнорудных и железнодорожной компаний стоимостью примерно в 2 000 000 долларов, купленных главным образом на деньги других людей, на количество акций новой компании в пять раз большее. Номинальная стоимость акции, хотя и разводненная в ценах 1893–1894 годов, постепенно снизилась в сравнении с действительной стоимостью шахт Месаби. Когда Мерритты заключали соглашение с Рокфеллером, их ликование было беспредельным. «Прошло время, когда мы считали себя пауперами (лат. pauper – бедный, лишенный всяких средств к существованию. – Ред.), – радовались они. – Восстановлено полное доверие к нам». 12 июля, когда важный контракт был подписан, Лон попросил разрешения посетить офис Рокфеллера и пожать ему руку.

Сразу же была закончена прокладка железной дороги. К несчастью, Лон и Альфред Мерритты, в качестве руководителей «Консолидейтед», немедленно столкнулись с новыми трудностями. Металлургия оказалась, выражаясь словами одного из ее историков, в состоянии «обваливающихся цен, дефицита кредитов и ограниченного спроса, ожесточенной конкуренции, неудачных попыток поддержания цен при помощи концентрации производства, гибели слабых компаний и роста сильных компаний». Мерритам не удалось продать сколько-нибудь значительное количество руды Месаби. И не только потому, что многие доменные печи бездействовали. Даже если бы спрос был высок, руда с шахт Месаби могла бы использоваться в промышленности медленными темпами. Когда сыпучая порошкообразная руда загружалась в печи, предназначенные для прежней смеси размельченной породы, результат оказывался плачевным. Иногда порошок взрывался, выводя печи из строя, иногда же он выдувался вверх в виде красивой пылеобразной огненной массы, оседающей на соседних зданиях и провоцирующей судебные иски. Требовалось изобрести новый тип доменной печи. По словам Гейтса, ни одна горнодобывающая компания не заработала и доллара на добыче руды в Месаби в первое десятилетие после открытия месторождения.