Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Кларк Сюзанна

Стрендж попросил принести ему острый нож и чистые бинты. Когда требуемое доставили, волшебник снял сюртук, закатал рукава рубашки и начал бормотать что-то на латыни. Потом он сделал длинный глубокий надрез на руке и принялся брызгать кровью на головы трупов, стараясь, чтобы попалр на глаза, ноздри, язык. Через некоторое время один мертвец зашевелился и поднялся. Из горла его вырвался страшный хрипящий звук, как будто высохшие легкие наполнились воздухом, а руки и ноги задрожали так, что некоторые из зрителей попятились в страхе. Один за другим трупы ожили и заговорили на странном гортанном языке, содержащем куда больше пронзительных вскриков, чем любое известное наречие.

Даже Веллингтон немного побледнел. Только Стрендж оставался с виду совершенно

бесстрастен.

— Боже! — воскликнул Фицрой Сомерсет„ — Что же это за язык?

— Полагаю, один из диалектов ада, — ответил чародей.

— Неужели? — удивился Сомерсет. — Как интересно!

— Быстро же они его выучили, — заметил лорд Веллингтон. — Они там всего три дня. — Он любил, когда люди все делают быстро, не тратя времени на пустяки. — Вы знаете этот язык, Стрендж?

— Нет, милорд.

— Тогда как мы будем с ними разговаривать?

Вместо ответа Стрендж схватил за волосы ближайшего из оживших покойников, оттянул нижнюю челюсть и плюнул ему в рот. В тот же миг бывший труп перешел на свой родной, земной язык, неаполитанский диалект итальянского, который для большинства присутствующих оставался таким же непонятным, как и язык ада. К счастью, его вполне хорошо понимал капитан Уайт.

С помощью капитана майор Грант и полковник де Ланей допросили мертвых неаполитанцев и получили исчерпывающие ответы. Мертвые неаполитанцы в отличие от живых соотечественников были готовы на все, чтобы угодить дознавателям. Выяснилось, что незадолго до гибели несчастные получили весточку от укрывшихся в лесу собратьев. Те сообщали о захваченных пушках и объясняли, как добраться до деревеньки в нескольких лье от города Саламанка, откуда путь до убежища легко найти по нанесенным мелом на камнях и деревьях тайным знакам.

Майор Грант взял с собой небольшой кавалерийский отряд и через три дня вернулся с пушками и дезертирами. Веллингтон был в восторге.

К несчастью, Стрендж так и не смог отыскать заклинания, чтобы вернуть неаполитанцев в прежнее состояние. Он предпринял несколько попыток, но никакого результата не добился, если не считать того, что в какой-то момент все семнадцать трупов вдруг начали расти и раздуваться, пока не достигли двадцати футов в высоту и не сделались странно прозрачными, словно громадные акварельные изображения самих себя на тонком муслине. Стрендж возвратил их к обычному размеру, но что делать с ними дальше, никто по-прежнему не знал [74] .

74

Чтобы «убить» мертвеца, ему надо вырезать сердце, глаза и язык.

Сперва мертвых неаполитанцев поместили вместе с пленными французами, но те принялись громко роптать на такое соседство. («Их недовольство можно понять», — заметил лорд Веллингтон, с отвращением разглядывая покойников.)

Затем пленных отправили в Англию, а неаполитанцы остались с армией. Все лето они разъезжали с войсковым обозом, закованные по приказу его светлости в цепи. Предполагалось, что кандалы не дадут им разбредаться, но мертвецы не боялись боли и легко избавлялись от оков, нередко оставляя на цепях куски мяса. Освободившись, они отправлялись на поиски Стренджа и слезно молили его каким угодно способом вернуть их к полноценной жизни. Неаполитанцы повидали ад и не хотели снова там оказаться.

В Мадриде испанский художник Франсиско Гойя сделал сангиной набросок Джонатана Стренджа в окружении мертвых неаполитанцев. На рисунке волшебник сидит на земле, склонив голову и бессильно опустив руки, вся поза свидетельствует о беспомощности и отчаянии. Неаполитанцы стоят за его спиной. Одни смотрят на чародея голодными глазами, на других лицах застыло выражение мольбы, а один робко тянется рукой к его волосам. Нет необходимости говорить, насколько этот портрет отличен от других изображений Стренджа.

25 августа лорд Веллингтон отдал приказ уничтожить мертвых неаполитанцев [75] .

Стрендж

не хотел, чтобы слухи о его магических экспериментах на развалинах церкви в Флорес-де-Авила достигли ушей мистера Норрелла, и потому ни разу не упомянул о них в письмах и даже попросил его светлость не включать этот эпизод в официальные донесения.

— Хорошо, хорошо! — ответил его светлость. Лорд Веллингтон и сам не любил писать о волшебстве — ему вообще не нравилось то, в чем он не до конца разбирался. — Хотя вам это не поможет, — заметил он. — Всякий, кто писал домой в последние пять дней, изложил все самым детальным образом.

75

«Касательно мертвых итальянских солдат, могу лишь сказать, что мы очень сожалели о жестокости по отношению к тем, кто и без того достаточно пострадал. Однако ничего иного нам не оставалось. Мертвецы никак не желали оставить волшебника в покое, если бы они его не убили, то определенно довели бы до сумасшествия. Каждый раз, когда он ложился спать, нам приходилось выставлять двух часовых, чтобы те отгоняли мертвецов, не давали им тормошить его и будить. После смерти бедолаги порядком пообтрепались — увидеть такое, проснувшись, не пожелал бы никто. В конце концов мы развели костер и бросили несчастных в огонь» (Лорд Сомерсет Фицрой — брату. 2 сентября 1812 г.)

— Знаю, — сказал Стрендж. — Однако люди склонны преувеличивать мои свершения, и в Англии к этому привыкли. Решат, будто я исцелил нескольких раненых неаполитанцев или что-нибудь в таком роде.

Оживление семнадцати мертвых неаполитанцев — показательный пример того, с какого рода задачами сталкивался Стрендж до конца войны. Подобно министрам, лорд Веллингтон быстро привык к услугам волшебника и требовал от него все более сложных чар. Правда, в отличие от министров, Веллингтон не любил выслушивать объяснения, почему то или это невозможно. Он постоянно требовал невозможного от саперов, генералов и офицеров, поэтому не видел оснований делать исключение для волшебника. «Придумайте что-нибудь!» — говорил обычно его светлость, когда Стрендж начинал объяснять, что такое-то заклинание не применялось с 1302 года, а другое полностью утрачено, если вообще существовало. Как до встречи с Норреллом, Стренджу приходилось изобретать заклинания самому, исходя из общих принципов или опираясь на полузабытые истории из старинных книг.

В начале лета 1813 года Стрендж совершил то, чего мир не видел со времен Короля-ворона: передвинул реку. Случилось это так. Боевые действия в то лето развивались успешно, и все военные начинания лорда Веллинггона заканчивались победой. Однако в то июньское утро французы впервые за последние месяцы оказались в более выгодной позиции. Его светлость незамедлительно созвал генералов на военный совет. Вместе с ними в палатку главнокомандующего вошел Стрендж. Генералы окружили стол, на котором была расстелена большая карта.

Его светлость в то лето пребывал в прекрасном настроении, а потому, увидев волшебника, приветствовал его почти дружески.

— А, Мерлин! Вот и вы! Вот, послушайте. Мы на этой стороне реки, французы — на той. Я бы предпочел, чтобы было наоборот.

Один из генералов начал объяснять, что если армия совершит переход СЮДА и построит мост ЗДЕСЬ, то тогда французы попадут в окружение ВОТ ТАМ…

— Слишком долго! — объявил лорд Веллингтон. — У нас нет столько времени. Мерлин, не могли бы вы сделать так, чтобы армия перелетела к французам? — Он отчасти шутил, но только отчасти. — Всего-то и нужно, что дать каждому по паре крыльев. Возьмем, к примеру, капитана Макферсона. — Его светлость бросил взгляд на великана шотландца. — Признаюсь, я бы с удовольствием посмотрел, как он порхает над рекой.