Джульетта без имени
Шрифт:
Дозорные зашевелились, кто-то брякнул предохранителем, кто-то завозился, устраиваясь поудобнее за мешком. Безопасник вытащил из-за пояса пистолет и вышел за баррикаду, к воротам.
— Эй, на той стороне!
Эхо улетело в тоннель, замолкло. А потом вдали, где-то в темноте на той стороне, зажегся огонек.
— Чего надо? Кого там нахрен принесло?
— Обмен!
— Какой такой обмен?
—
— Ну да, была какая-то цидуля... — далекий огонек пару раз качнулся из стороны в сторону. — Мож, даже и про пленных...
Лысоватый вскарабкался повыше на мешки — туда, где сплошное железное забрало ворот переходило в частую решетку, и тоже поднял фонарь вверх.
— Да вижу, вижу, не мельтеши, — донеслось с противоположной стороны. — Клетку-то свою открывать будете или как?
Безопасник сплюнул себе под ноги.
— За дураков нас держишь, Мухомор? Я тебя, паразита, еще самого в клетке увижу! Давай тащи наших. Тогда и дверь откроем.
С противоположной стороны послышался смешок. Огонек исчез, а потом заторопились куда-то еле слышные шаги.
Пал Саныч, почесывая лысину, возвратился за баррикаду, сел у примуса.
— Ну, теперь полчаса ждать, не меньше... Петрович!
— Ась?
— Налей чайку, что ли...
— А давай!..
В обшарпанные эмалированные кружки потекла пахучая коричневая жидкость.
— Эх, хорош чаек! — одобрительно причмокнул безопасник.
Начальник дозора кивнул на безучастных приговоренных:
— Саныч, мож и им нальем?
— С чего бы? — приподнял бровь эсбэшник, удивившись такому гуманизму.
— Ну... пусть побалуются... напоследок. В Алтухах им уж точно чаевничать не доведется. Особенно девушке. Может, это вообще их последний в жизни чай.
— А, дело твое, — махнул рукой безопасник, снова потирая шею. — Благотворитель, тоже мне...
Начальник дозора допил свой чай, ополоснул кружку, снова ее наполнил и подошел с нею к Крысе с Востоком.
— Нате вот, глотните чайку — сказал он.
Крыся вскинула на него расширившиеся от изумления глаза. Похоже, от своих соплеменников она уже не ждала ничего хорошего.
На этот раз руки у обоих были связаны, и связаны за спиной. Дозорный сам поднес кружку к губам девушки. Та чуть помедлила и несмело склонилась над ней, вдыхая ароматный парок заваренных трав. Глаза ее были закрыты.
— Ну что же ты? Не бойся.
Крыся открыла глаза и отстранилась
— Спасибо... — с теплой и грустной улыбкой прошептала она. — Не нужно. Очень горячо, боюсь обжечься... Можно вот ему немного попить? — она кивнула на Востока.
— Не надо, — тут же отозвался сталкер. — Конечно, спасибо за заботу, командир, но я тоже не стану пить. Из корпоративной солидарности с коллегой-добытчицей. Надеюсь, ты не обиделся?
— Вот же дурни... — покачал головой скавен. — Ну, ваше дело!
Он вернулся на свое место, но еще несколько раз Восток и Крыся ловили на себе его задумчиво-изучающий взгляд.
Безопасник допивал вторую кружку чая, когда из туннеля пронзительно засвистели в два пальца. Пал Саныч обернулся, и тут же со стороны Алтуфьева ударил прожектор. Эсбэшник скривился, зажмуриваясь.
— Эй, там! Все живы или обделался кто? — окликнул веселый голос со стороны вражеской заставы.
Специально, паразиты, сначала внимание привлекли, а потом засветку дали. Ну, борзота...
— Мухомор, я тебе рожу рельсом отполирую!
Алтуфьевские грохнули хохотом.
Пал Саныч с трудом распрямился — давала о себе знать больная поясница — и показал лучу света внушительный кулак.
— Всех вас, гузна куриные, в бараний рог свернем!
— Всенепременно, Пал Саныч, всенепременно! Только давай уже о деле, да?
Прожектор немного опустился, свет ослаб, но лысоватый стоял на месте, пока уже со стороны Бибирева не рявкнул запускаемый генератор и не засветило на пятьсот ватт локомотивным прожектором. Вот теперь можно и начинать.
Застава алтуфьевских была похожа на соседскую — то же перекрывающее пути гнездо, прожектор, только ворот нет, зато всякого железа понавалено кучами. Из-за куч и мешков встал кто-то, помахал рукой, Пал Саныч ответил тем же. Узкая калитка в створках бибиревских ворот со скрипом отворилась, открывая прямоугольник прохода.
— Ну все, ребятки, пошли.
Девушку и мужчину рывками вздернули на ноги. Охранники, тяжело топая, вышли на ничейную землю. Одновременно навстречу им вышла делегация противника.
Мухомору было на вид лет сорок. Тощий, низенький, в измазанной чем-то бурым ковбойской шляпе, он стоял перед грузным тяжеловесным Пал Санычем, что называется, как мышь перед горой. По вытянутому лицу алтуховца гуляла издевательская ухмылка, но глаза были серьезны. Великан Пал Саныч глядел на оппонента с людоедской любезностью, но и за ней чувствовалось напряжение. Командиры молчали с полминуты, а потом, будто заранее сговорившись, одновременно сделали шаг назад. Мухомор щелкнул пальцами. Из-за алтуфьевских завалов дородный разбойник вывел двух понурых скавенов.