E Allard Lupan
Шрифт:
— Вас ждут, господин Верстовский.
Дарси вышла ко мне с очаровательной улыбкой, в коротком темно-синем платье, очень простом, но идеально подчеркивающим ее фигуру и небольшую, но упругую, красивой формы грудь. Длинные рыжие волосы были зачесаны вверх, обнажая изящную с кокетливым завитком шею. Я невольно залюбовался ею. Он взяла нежно меня за руки и предложила:
— Я представляю вас моим родственникам. Вы не возражаете?
Дом не поражал особой роскошью, собственно говоря, я не ожидал этого. Производила впечатление лишь аляповатая, мраморная лестница, украшенная скульптурами. Ступеньки закрывала широкая, бордовая дорожка, по которой мы и пошли вверх. Мы оказались в таком
— Господин Верстовский, мой дядя, Леонард Семенович Брунов, — представила меня Дарси пожилому мужчине небольшого роста, изо всех сил пытающегося выдать себя за аристократа. Но больше похожего на мелкого клерка.
— Очень приятно, — произнес он неживым, металлическим голосом, вздернув вверх нос. — Благодарю вам, что вы спасли мою племянницу от бандитов. В нашем городе много всякого сброда. Увы.
— Это было не очень сложно, — ответил я, подумав, что предпочитаю благодарность в материальном выражении, но не стал настаивать.
Дарси представила меня тете Агате, бывшей в молодости, видимо, очень красивой. Но сейчас увядшая кожа, особенно на шее, потухшие, печальные глаза вызывали лишь жалость. Женщины могут выглядеть привлекательными в любом возрасте, в этом я убеждался не раз. Но когда некоторые из них перестают обращать на себя внимания, это производит удручающее впечатление. Высокий, тощий молодой человек с лихорадочно горящими черными глазами, бледным лицом и висящими безвольно длинными руками оказался Аланом, сыном дяди Леонарда от первого брака. Дарси подвела меня к еще одному мужчине, лениво облокотившемуся на полку роскошного камина, декорированного резным камнем.
— Мой жених, Николай Рындин, — произнесла она удивительно спокойно. — Олег Верстовский, журналист из Москвы, — представила она меня.
Близко посаженные глаза молодого человека вспыхнули дьявольским пламенем, пытаясь прожечь меня насквозь. С презрительной улыбкой я оглядел соперника — хорошо сложенный от природы, почти с меня ростом, волевой подбородок с ямочкой, резко очерченные скулы, греческий нос с горбинкой. Светлые волосы уложены в безупречную прическу, волной огибающую высокий, без морщин лоб. Серые, источающие презрение всему миру, глаза. Бордовый костюм в елочку, идеально сидевший на нем. Аполлон не больше, не меньше. Темные круги и огромные мешки под глазами свидетельствовали, что молодой человек совершенно понапрасну растрачивает свое здоровье в казино и борделях. В сущности, официальное положение Дарси меня устраивало.
— Коля, этот тот самый человек, который защитил меня от хулиганов, пока ты чинил машину, — объяснила Дарси.
Рындин так злобно пронзил меня взглядом, будто я специально вывел из строя его тачку, чтобы увести невесту.
— Дарси, дорогая, — произнес он неприятным, глухим голосом. — Если бы ты не пошла в этот мерзкий бар, ничего бы не произошло. Я тебе двести раз говорил, — проворчал он сварливо.
Так бывает, между людьми проскакивает искра, они начинают испытывать друг к другу удивительно схожие чувства — отвращение, переходящее в ненависть. Хорошо бы, если этот Коля Рындин оказался бы убийцей. Подумал я со злорадством. Боже упаси, я не ощутил ни малейшего укола ревности. Отбивать Дарси у жениха, даже такого мерзкого, я не собирался. Маленькая интрижка с очаровательной провинциалкой — это все, чего я хотел.
Дарси предложила ознакомиться с коллекцией живописи, которую собирал ее дед, я с радостью согласился. Крошка явно хотела остаться со мной наедине, но этот ревнивый осёл увязался за нами, будто я собирался обжимать
— А деньги у вас с собой имеются?
Я вытащил бумажник и показал ему сотню. Дарси с сожалением наблюдала наш поединок и не вмешивалась. Когда мы подошли ближе к картине, и я увидел автограф Куинджи в нижнем правом углу, Рындин фыркнул и отвернулся.
— Рындин, вы мне теперь должны сотню, — с улыбкой сказал я, и, взяв Дарси под локоток, отправился в следующую комнату. Где-то в углу я заметил симпатичный пейзаж маслом, но не узнал художника, наклонился, чтобы поближе рассмотреть. Как вдруг Дарси довольно сильно сжала мою руку и быстро проговорила: «Олег, нам пора. Уже второй гонг». К ужину я вернулся в прекрасном расположении духа. Не думал, что знания в живописи мне пригодятся для того, чтобы поставить зазнавшегося нахала на место. Сидя напротив меня, Рындин дырявил меня злобным взглядом, но я не обращал никакого внимания, лишь еще более галантно ухаживал за Дарси, чтобы позлить его.
— Господин Верстовский вы делаете репортаж о нашем волке-оборотне? — спросил Брунов с таким важным видом, будто сам приложил руку к созданию этого чудища. — Вы уже знаете, что это — люпан? — поинтересовался он.
— Нет. Впервые слышу, — проговорил я заинтересованно.
— Тогда я расскажу вам. Если вы позволите. Люпаны ведут свой род от Ромула и Рема, легендарных основателей Рима, которых вскормила волчица. Они расселились по всей земле и вели уединенный образ жизни в своих маленьких колониях, но люди, ненавидевшие все необычное, выгнали люпанов с их земель. С тех пор они странствуют по свету. Внешне они похожи на людей, но в период полового созревания их охватывает жажда убийства. Они обрастают шерстью, их тело меняется, они превращаются в огромных волков, которые ищут своих жертв. Насытившись, они вновь возвращаются в человеческое состояние и так до тех пор, пока не придет их время.
Я совершенно не удивился этой байке и спросил:
— Вы считаете, что именно люпан орудует в вашем городе?
— Да, конечно.
— А как он выглядит в человеческом обличье, вы знаете? — задал я вполне логичный вопрос.
— Разумеется, нет. Он хорошо прячется, — объяснил Брунов. — Иначе его бы поймали, и мы лишились бы такой важной достопримечательности нашего города.
— Но он убил семерых человек, уважаемых граждан, — возразил я. — И может убить еще. Вы не боитесь?
— На все воля божья, — спокойно проговорила тетя Агата, устремляя взгляд к небу.
Я удивленно воззрился на нее, услышав отзвук слов отца Даниила, и меня осенило, что тетя Агата посещает проповеди святого отца, поэтому не переживает из-за гибели людей, которые наказал сам Господь Бог.
Я умиротворенно стоял у камина, бездумно рассматривая панели красного дерева на стенах, восточный ковер с латами средневекового рыцаря, деревянный паркет, старинный дубовый стол. Мне нравилось находиться в этом доме.
— Имей в виду, Верстовский, — услышал я противный голос Рындина. — Если гнусные репортеришки будут домогаться моей невесты, я сверну им шею.