Единственная призрака. По праву рождения
Шрифт:
— Когда приедем, вы оба будете наказаны! — Хаган разъярён.
— А он-то здесь при чём? — заступается за друга Рот.
— Вас троих ждёт наказание, — изменяет формулировку куратор.
Никто больше не рискует ему перечить — наказания мастера Ирэ славятся своей изощрённостью. Я благодарно смотрю на Аэрта и вижу, как сверкают в полумраке его жёлтые глаза. Мы едем в абсолютной тишине, и мерное покачивание кареты вскоре погружает меня в беспокойную полудрёму.
Озеро не заставляет себя ждать. Как и тёмно-серые глаза. Теперь я шагаю в воду первая. Сама тяну за руку мужчину. Он снисходительно улыбается, но идёт следом. Сама прижимаюсь к нему, и сама тянусь к его губам. Он не спешит, в отличие от меня. Растягивает удовольствие. Я заставляю его наклониться, и
Я не удивлена. Я знала это и раньше. Вместе с ним погружаюсь под воду. Я готова утонуть с ним и в нём. Мы всё глубже, и я чувствую, как мои лёгкие заполняет вода и Аран.
32
За все годы обучения в Кадетском Корпусе имени мастера Шедоху я не смогла привыкнуть к одному — к пересечению границы купола, накрывающего Крепость. Каждый раз ты словно попадаешь в другой мир. И неважно, в какую сторону ты идёшь. Вот ты в тёмном мире древних воинов, где не ездят машины и не стреляют пистолеты, а уже через несколько шагов попадаешь в ярко освещённый и просвещённый мир современного прогресса. Тёмная дорога перестаёт быть тёмной, по её краю белым светом горят слепящие фонари, отовсюду раздаётся музыка и шум. Людям нравится жить на самой границе. Мне всегда казалось, что этот контраст поднимает им настроение. Этот некогда маленький городок тоже мог оказаться под куполом. Но нет, их эта драма не коснулась: они в другом мире, они — счастливчики. Жители городка даже решили переименовать его в честь своей везучести и назвали своё поселение Докуполом. Странное название, но местным, видимо, нравится. Помнил ли кто-то из них, какое название носил город до купола? Вряд ли. Прошло достаточно времени, чтобы забыть о таких мелочах.
Мы подъезжаем к вокзалу по главной улице. Я не смотрю в окно, но могу поклясться, что прохожие провожают взглядом нашу карету. Передвижение в таком транспорте может означать только одно — мы из-под купола. А всё неведомое и пугающее всегда вызывает большое любопытство. Я перебираю пальцами рукава куртки. Опустив голову, стараюсь не замечать косых взглядов Рота и Инди и обеспокоенных взоров Хагана и Аэрта. Складывается впечатление, что каждый из них чего-то ждёт от меня. Может быть, очередного срыва? Ну, нет. Больше я не доставлю им такого удовольствия. Хотя всё и выглядит так, будто они действительно волнуются обо мне, я остерегаюсь, мне сложно снова начать доверять им. Не знаю, как смогу перенести ещё одно разочарование, подобное тому, которое настигло меня в случае с Лео.
Когда карета тормозит, Аэрт первым выходит из неё, грациозно спрыгнув со ступеньки, и подаёт мне руку. Увлечённая своими мыслями и засмотревшись по сторонам, я ставлю ногу мимо ступени и лечу прямо вниз. Огненный кот обладает лучшей реакцией, чем я, поэтому в ту же секунду я оказываюсь в его руках.
— Осторожнее, — скорее мурлычет, чем говорит он, не сводя с меня чарующего взгляда.
Он прекрасен, его красота и обаяние делают его похожим на принца, сошедшего со страниц любимых книг моего детства. Возможно, поэтому его трепетное ко мне отношение, которое он демонстрирует в последнее время, кажется чем-то сказочным и… неискренним. Он привычнее и понятнее для меня в роли язвительного, грубого, циничного лидера, но никак не нежного и внимательного сказочного принца. Может быть, просто место моей опоры, которое Аэрт готовит для себя, уже прочно занято? В последние дни много раз задавала себе вопрос, любила ли я Ивеса, или это чувство было продиктованным гормонами и помутнением? И сейчас, глядя в его золотые глаза, я понимаю, что любила. Но того, другого Аэрта, недоступного и от того желанного. Мне даже немного хочется, чтобы он вновь искривил губы, бросил на меня уничтожающий взгляд… Тогда бы всё стало на свои места.
— Почему ты так на меня смотришь? — он отпускает меня, отодвигая в сторону, чтобы остальные члены нашего отряда смогли покинуть карету.
— Что с тобой случилось, Аэрт? — поддавшись неизвестному порыву, прямо спрашиваю я.
— Мне стоило дать тебе упасть? — он правильно понимает, о чём именно я думаю.
— Нет, но…
— Но?
—
Он с трудом подбирает слово. Видимо, остальные варианты более обидные. Я смотрю в удаляющуюся спину куратора. В случае с ним мне совсем ничего не понятно. Какую роль в моей судьбе он для себя выбрал? Почему он то холоден и отстранён, то сметает все грани субординации? Одно я знаю точно — запуталась я не только в происходящем, но и в своих отношениях с окружающими.
33
Поезд действительно уже наготове и трогается ровно тогда, когда мы вскакиваем в последний вагон. Достав из внутреннего кармана билеты, полковник Ирэ внимательно вчитывается в напечатанные на машинке буквы.
— Итак, у нас три купе, — оповещает нас куратор. — Полагаю, всем будет удобно, если кадет Арос займёт отдельное.
Рот и Инди молчат. Не услышав возражений, Хаган отправляется на поиски наших дорожных апартаментов. Они располагаются во втором вагоне от начала состава. Это купе высшего класса. Папенька мог хотеть моей смерти, но вот позволить мне ехать в некомфортной обстановке выше его сил.
— Ничего себе! — слышу гнусавый голос Инди, когда он видит их с Ротом купе. — А император вас ценит, мастер Ирэ.
Мы с Хаганом решили сказать всем, что отряд приглашён на свадьбу сына императора в полном составе по причине высоких заслуг перед государством самого полковника Ирэ. Кадетов якобы пригласили исключительно в знак уважения к куратору, ведь мы воспитанники легендарного полководца. Всех эта версия устроила. И хоть мы понимаем, что на самой свадьбе скрыть очевидное не выйдет, мы не считаем нужным распространяться о моем статусе раньше времени.
Аэрт открывает рот, собираясь что-то мне сказать, но я захлопываю дверь прямо перед его лицом. Мне нужно подумать, и разговаривать ни с кем я не желаю.
Я осматриваюсь. Стены, обитые дорогим шёлком, два мягких дивана с уймой подушек, каждый из которых может служить спальным местом как минимум для двоих людей, золочёный столик, добавляющий в обстановку ненужного шика, и бар из тёмно-красного дерева, — вся эта роскошь впечатляет безвкусием.
Удобно расположившись на усыпанном подушками диване, я наблюдаю, как за окном проплывают окраины Докупола.
Выходит, что странности с куполом начались примерно с моим рождением, ведь в скором времени мне как раз исполняется двадцать один год. Что именно это означает, я не могу пока объяснить, но чувствую, что связь между этими двумя фактами точно есть.
Как бы мне хотелось, чтобы Аран оказался рядом со мной в день моего рождения. Я надеюсь, что успею найти его к тому времени.
За окном уже не светится город, лишь редкие фонари вдоль железной дороги обозначают машинисту путь и заглядывают в окна купе. Я строю планы, продумываю, с чего именно начну поиски Арана во дворце и старательно гоню от себя мысли о том, что буду делать, если у меня не получится его найти. Рот и Инди долго бубнят за тонкой перегородкой, но со временем утихают и они. У Хагана и Аэрта изначально тихо, они перебросились всего парой фраз и замолчали. Мерное покачивание вагона убаюкивает, но я стараюсь не уснуть: неясная тревога, охватившая моё сердце, не даёт мне погрузиться в сон.
Проходит ещё примерно час. Кажется, все в поезде уже спят крепким сном. Мой обострившийся слух улавливает в тишине звук скрипнувшей двери. Похоже, кто-то выходит из купе со стороны Аэрта и Хагана. Я вся подбираюсь. Вытащив из ножен, удобно расположившихся на моей талии, тонкий клинок (именно тот, которым по легенде я зарезала пятерых наёмников несколько месяцев назад), я тихо подхожу к своей двери. Шагов практически не слышно, но я знаю — там кто-то есть. К счастью, моя дверь смазана и не выдаёт меня, когда я, осторожно её отворив, направляюсь в ту сторону, куда, как мне показалось, ушёл человек. Сердце бешено стучит, и я не могу его унять, как ни стараюсь. Конечно, со стороны может показаться, что я поступаю глупо — Аэрт или Хаган просто могли отправиться по нужде, а не шуметь старались, чтобы никого не разбудить, но что-то мне подсказывает, что здесь всё сложнее.