Единственная
Шрифт:
— Угу, — буркнула я.
— Правильно. Имеют место два вида поведения в зависимости от типа нервной системы. Ее устойчивости и пластичности восприятия. У тебя, Таяна, хочу признаться, просто ошеломительная устойчивость, если спустя какую-то пару суток даже вымылась самостоятельно. Да что там, из капсулы выбралась на своих двоих, своего янта так крепко держишь — приятно смотреть!
Я смутилась, но ворот черной куртки Джара не выпустила. Пусть говорит! А мне так теплее и спокойнее.
Но следующая мысль, буквально взорвавшаяся в голове, заставила встрепенуться
— А на ребенке воздействие полярной вони не отразится?
Оба мужчины посмотрели на меня со смесью умиления и снисходительности. Понятно, патриархальность рантов тоже имеет свои нюансы.
— Нет, конечно, на данный момент ваше потомство на стадии деления. Состояние стабильное, показатели в норме, — отчитался Вульчик. Потом мягко улыбнулся и добавил: — Для меня честь — знакомство с тобой, Таяна!
— Почему? — вытаращилась я.
— Ты — представительница четвертого высокоразвитого мира гуманоидного вида, пока неизвестного нам. Но, судя по наблюдениям, чрезвычайно интересного, — торжественно ответил он, невольно скользнув взглядом по моим ногам.
Тоже взглянув на мои голые ноги, Джар понес меня в санблок, оставил одну на несколько мучительных минут и вернулся с моим рюкзаком и ботинками.
— Вот, Таяна, твои вещи, их почистили, обработали…
— …изучили, я полагаю, — уныло кивнула я. — Спасибо.
Поджав пальцы ног от холода, достала одежду и начала разворачивать полотенце, и тут до меня дошло, что я голая. Покраснев, просительно посмотрела на Джара:
— Отвернись, пожалуйста.
— Зачем? — удивился он. — Я видел тебя всю… и не раз. И помню…
— А я — нет, — шепнула и умоляюще посмотрела. — Мне неловко раздеваться и потом снова одеваться и это белье чертово и…
Джар меня удивил несказанно. Опустился на одно колено, на другое посадил меня и, придерживая за талию, подвинул ко мне рюкзак и ботинки:
— Я закрою глаза, в этот раз. Ты быстрее одевайся, не мерзни.
Неловко ерзая, я надела белье, затем футболку, серую форму и ботинки. Сразу стало теплее и спокойнее. Все-таки привычные вещи придают уверенности, а мужчина рядом дарит тепло. Я обняла янта за шею и робко, благодарно коснулась его губ поцелуем. Джар прижал меня к себе обеими руками и с жадностью ответил. Мы позволили себе минутку удовольствия, затем он окинул меня счастливым взглядом — дышала я шумно и пылала страстью. Неужели мой организм не очистился полностью?
Остановила взгляд на губах Джара — и зависла, вспомнив, что он вытворял тогда припухшим чувственным ртом со мной, когда сил почти не осталось, а горячка похоти еще не остыла. По телу пронеслась волна удовольствия, я даже прикрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Затем вспомнила, что вытворяла сама, когда потеряла контроль с Джаром, когда пылала от любви и страсти, когда каждый сантиметр его кожи стал для меня самым вкусным лакомством. Тогда, когда я детально и близко изучала строение мужественности моего ранта.
От стыда полыхали даже уши.
— Что случилось, единственная? — вкрадчиво мурлыкнул Джар.
Боже, откуда у него такой греховный голос?
Я
— Просто отрывками приходят воспоминания о нашем… хм-м… слиянии.
— То есть, целиком ты все не помнишь? — довольно усмехнулся чему-то Джар.
Я покачала головой.
— Не расстраивайся, у нас будет возможность повторить… и не раз. — Джар улыбался, прижимая меня. — Сейчас я отнесу тебя к себе в каюту, тебе надо отдохнуть.
Мы на время попрощались с медиком, проводившим меня восторженным взглядом. Потом через каждые десять шагов встречали незнакомых рантов и двоих десантников из группы Джара, не участвовавших в моем спасении. Адамир и Эльд — настоящие красавцы в строгой черной форме, так выгодно облегающей мускулистые фигуры! И выглядели не менее грозно, чем в дрифтах. Я отвечала на теплые приветствия своих и любопытные взгляды незнакомцев, прижимаясь к родной мужской груди.
Корабль оказался гораздо больше земного исследовательского — военный и рассчитанный минимум на триста членов экипажа. Пока мы спускались по платформам вниз, в сердце корабля, где размещались каюты, я выяснила, что Вьят на реабилитации. А пострадавшие из нашей группы в отключке на очистке. На вопрос, как они пережили воздействие, Джар ухмыльнулся:
— Мне дорог мой язык, я еще слишком много тебе не сказал, а Илэр, если узнает, вырвет мне его с корнем.
Я сунула пальцы между застежками куртки Джара и с удовольствием ощутила под ней горячую голую кожу. Прижалась щекой к его плечу и наслаждалась живым теплом.
— Я люблю тебя, Джар, — шепнула Джару на ухо.
— Я опасался, что ты впервые заговорила о любви под воздействием, —сипло признался Джар, остановился и спросил: — Ты помнишь, что тогда, в воде, сказал я?
Потерлась щекой о его плечо и ответила:
— Да, ты не знаешь, что такое любовь у землян. Но я твоя, а ты мой.
Кажется, мы добрались до нашей каюты, уж очень хотелось уединения. Когда за нами с шипением закрылись двери, Джар посадил меня на кровать, трансформировавшуюся из переборки, затем приказал системе поднять температуру, чтобы я согрелась. Опустился на колени передо мной и серьезно посмотрел мне в глаза:
— Я пока не знаю, что такое ваша любовь! Но поверь, мои чувства к тебе гораздо больше, глубже и острее, чем ты можешь себе представить.
— Чтобы ты напомнил мне о том, чего я не помню, мне нужно снова попросить? — хрипло поинтересовалась я.
— Больше никогда, — мотнул головой Джар. — Просто прикажи, если захочешь. — А потом хитро усмехнулся. — Вскоре ты будешь просить оставить тебя в покое.
— Ни за что! — уверенно заявила я, наслаждаясь теплом в каюте и видом Джара.
— Свет на нижний уровень, — приказал он системе.
Между нами была та самая нежность и неторопливость, которой так не хватало в первый раз. Медленное раздевание, чувственные ласки, когда мы боялись оторвать друг от друга взгляд, а коснуться хотелось везде. Мы нежно целовались, делясь любовью, а не набрасываясь с голодом. Мы словно заново рождались, превращая наше второе слияние в праздник души.