Единственный принцип - 1
Шрифт:
— Просто решил прогуляться, — ответил тот и спросил в свою очередь. — А ты?
— Я искала Вэлэвина, чтобы забрать у него кристалл. Но он уже ушел, — услышал Улф в ответ и обратил внимание на отсутствие подарка старика, с которым она прежде никогда не расставалась.
В этот момент внезапное озарение осенило его. Решение проблемы, над которой только что размышлял Улф, было в его руках.
— Пожалуй, я буду возвращаться, — небрежным тоном сообщил он Нэбэлит и, стараясь не выдать своего волнения, поинтересовался. — Составишь мне компанию?
— Нет, я еще побуду здесь. Хочется побыть в одиночестве, — ответила ему женщина, даже не подозревая, что предрекает свою судьбу.
ДУХ ПРОТИВОРЕЧИЯ
Флодин не учел одну мелочь, которая теперь очень часто доставляла ему лишнюю головную боль. Волун только теперь понял, с кем имеет дело. Перед ним была женщина, пускай юная, умная и необычная, но все же именно женщина. И дух противоречия, заложенный в ней самой природой, сказывался всякий раз, когда Флодин пытался взять ситуацию под контроль. Он как будто играл с девушкой в шашки, в которых черные фишки двигались по черному полю,
— Ты говорил, что можешь познакомить меня со многими великими людьми прошлого, — как–то заметила она совершенно не в тему, о чем–то размышляя.
— А ты этого хочешь? — равнодушно спросил Флодин.
— Нет, — все также о чем–то думая, ответила Анабель, — меня интересует совсем другое.
— И что же? — заинтересовался волун. То, что он услышал, всерьез его озадачило, заставив тоже задуматься.
— Я хочу знать, с чего все началось, — категоричным тоном заявила девушка. При этом никаких объяснений, откуда у нее появилось подобное желание, не последовало.
Какое–то время у Флодина ушло на то, чтобы взвесить все за и против подобного развития событий. Принцип игнорирования вопросов здесь явно не срабатывал, так как это был вовсе и не вопрос, а скорее даже требование. По сути, это означало приблизительно следующее: «Ты долго морочил мне голову, и я терпела. Теперь я сделала определенные выводы и мне нужно узнать то, что хочу знать я сама. Выбор за тобой». Пока волун двигал свои шашки по черному полю, девушка по белому забралась намного дальше, чем он предполагал. Проблема состояла не в выполнимости ее желания, а в тех последствиях, которые могло вызвать его выполнение. Предсказать, как она отреагирует на увиденное, было невозможно. После этого все сказанное Флодином ранее, как и все, что он собирался еще сказать, скорее всего, потеряет всякий смысл. Анабель определенно придет к какому–то выводу, который не в силах уже будет изменить никто и ничто. Надежда на то, что она поступит так, как рассчитывал Флодин, была такой же, как и вероятность того, что она вообще все бросит. Но разве не этого добивался волун? Он ведь хотел, чтобы она принимала решения, полагаясь только на собственные знания, опыт и интуицию. Флодин снова вспомнил Морок и игрушку старика. После этого он уже не сомневался, принимая решение. Если он сам сделал свой выбор, то почему ей не повторить то же самое. Если у нее появилось подобное желание, значит, она знает, зачем ей это нужно.
— Хорошо, — наконец–то согласился волун, думая о том, что это будет, скорее всего, их последнее путешествие. — Но путь, который нам предстоит пройти, будет не простым. И дело тут не во времени. На этом пути ты увидишь много нового. И если что–то заставит тебя отказаться от твоей идеи, тебе нужно будет только об этом сказать, и мы вернемся назад.
Анабель только улыбнулась в ответ. Флодин, похоже, снова забыл, что имеет дело с женщиной, юной, умной и необычной.
Ни единого вопроса за все время пути, ни единого комментария по поводу увиденного, ни единого замечания по поводу услышанного… лишь цель в конце пути. Поток информации, который обрушился на сознание девушки, мог сбить с толку кого угодно, и не только любого человека. Но только не Анабель. Она уже успела хорошо усвоить, по крайней мере, одну истину: чем большего хочешь достичь, тем больше усилий для этого придется приложить. Невозможно отдать меньше, чем пытаешься получить взамен. Ей оставалось или терпеть, или от всего отказаться. Ее бы никто за это не осудил, но точно также никто не предоставил бы второй шанс.
Нельзя сказать, что Флодин преднамеренно выбрал самый сложный путь, хотя нет–нет, а в голову девушки закрадывалась подобная мысль. Скорее даже наоборот, он пытался по возможности придерживаться самого кратчайшего пути, одновременно ограждая девушку от уж слишком сильных потрясений. Но сама цель путешествия определяла и способ ее достижения. Если бы Анабель захотелось полюбоваться живыми динозаврами, Флодину было бы намного проще выполнить это пожелание. Ведь в таком случае речь шла бы всего лишь о преодолении времени и пространства, что при знаниях и возможностях волуна не составляло бы особого труда. В данном же случае относительность времени и пространства отступали на второй план, уступая свое место более весомому фактору человеческого бытия, его изначальной природе. Нужно было не просто оказаться в нужное время в нужном месте, но и найти нужного человека, по сути первого из людей. А для этого необходимо было обеими руками держаться за тонкую нить, связывающую сущность многих и многих людей в разные времена и в разных местах. Сделать это было намного проще, если выбирать такие моменты в истории человечества, когда природа человека проявлялась наиболее ярко. При этом еще и выбранные люди должны были быть наиболее яркими личностями на фоне остальных. Следует добавить, что при всем этом, еще и приходилось отбрасывать всю ту шелуху, которой люди всегда умудрялись прикрывать самые естественные вещи. А, кроме того, учитывать присутствие арлемов, волунов и других существ, часто сбивавшее с пути. Осмыслив все это, можно понять, насколько тяжелой была задача Флодина, и насколько сложным все это было для восприятия Анабель. Нечто, находящееся за гранью самых разных человеческих чувств, нечто, заставляющее человека возвращаться к своей истинной сущности, забыть обо всем, что он о себе возомнил и выдумал, и вспомнить все то, что успел забыть или вообще уничтожить, служило двум странникам путеводной звездой. Безумная, ничем неоправданная жестокость, реки крови и нескончаемый поток человеческого страдания и боли.
Иногда наступали моменты, когда Флодину оставалось лишь с тревогой всматриваться в лицо Анабель в поисках признаков желания все прекратить и вернуться назад. Иногда он ожидал поймать восхищенный взгляд девушки, покоренной человеческим величием и безграничными возможностями, надеясь, что этого ей окажется достаточно. Но видел перед собой лишь волуна в женском обличье. Все чувства Анабель как будто оставила дома. И лишь когда цель путешествия замаячила впереди, и все меньше людей и событий стало встречаться им по пути, лицо девушки стало выражать еще больше спокойствия. Ей начало казаться, что все самые сильные впечатления остались позади, что дойти до конца нужно лишь для того, чтобы поставить логичную точку в этом путешествии и вернуться назад, чтобы в спокойной и привычной обстановке переосмыслить и переоценить все воспринятое ею за время путешествия к началу всего. Анабель была почти убеждена, что добраться до конечной цели нужно только для того, чтобы просто убедиться, что это и есть начало всего, и что за ним уже ничего нет.
ИНОЙ
Ворх притаился за каменной глыбой, прикрывающей вход в узкое ущелье, и долго прислушивался, не последовал ли кто–то вслед за ним. Он отчетливо слышал голоса своих сородичей, все еще занятых поеданием щедрой сегодняшней добычи. Это были довольные голоса существ, после нескольких голодных дней получивших, наконец, возможность вдоволь насытить свою плоть. Отрывистые грубые звуки стихнут лишь с наступлением темноты, когда придет время укрыться, чтобы самому не стать чьей–то добычей. Никто и не заметил отсутствия Ворха, а если даже и заметил, то только обрадовался возможности урвать его кусок мяса. Ворх мог спокойно приступить к своему необычному занятию. Стараясь двигаться как можно тише, он пошел вглубь ущелья, не обращая внимания на груды костей под ногами и жуткий смрад от гниющих остатков пищи. Вскоре он достиг нужного места и, присев на корточках, уставился на каменную стену. Вот уже много дней Ворх оставлял на ней все пережитое на этой стоянке. Сегодня ему предстояло нарисовать оленя, загнанного на охоте. Старательно выводя его на стене, Ворх снова ощутил чувство голода. Будь он как все, то тут же вернулся бы к добыче. Но что–то держало его у этой стены. Ворх начал рисовать самого себя, вонзающего примитивное копье в бок животного. Потом изобразил Крэха, Мруса и Длога, спешащих ему на помощь. Собрался, было изобразить Труга с занесенной над добычей тяжелой палкой, но рука сама собой застыла на месте. Какие–то тревожные ощущения закопошились у него внутри, и Ворх оглянулся. Ничего не заметив, он снова вернулся к своему занятию. Он таки нарисовал Труга, но мертвым, таким, каким хотел его видеть. Конечности его сородича были неестественно выкручены, живот разодран, а голова расколота мощным ударом зверя. Пожалуй, этот рисунок был лучшим из оставленных Ворхом на стене. Вдоволь налюбовавшись своей работой, он начал рисовать Груту, протянувшую к нему руки за своим куском мяса. Новые неприятные ощущения заставили его раздушить нескольких насекомых на своем теле. И Труг не был мертв, и Грута никогда не протягивала рук. Она была самой выносливой и здоровой самкой в их стае, поэтому ей никогда не приходилось просить. Труг заботился, чтобы она была сытой, если уж подворачивалась такая возможность. Никто, кроме него, не смел к ней подойти, потому что он был самым сильным среди самцов стаи. Все остальные по разным причинам уступали ему в силе. Кто–то был стар, кто–то покалечен, кто–то просто меньше. Возможно, только Ворх не уступал ему в силе. Но он уступал ему в свирепости и готовности драться за то, что считал своей собственностью. Страх сковывал мышцы Ворха каждый раз, когда он встречался взглядом с Тругом. И тот прекрасно чувствовал этот страх и не упускал возможности подтвердить свое превосходство. Когда Грута выбрала Ворха, Труг просто подошел и без всякого сопротивления уволок ее за собой. Больше она к Ворху не подходила, или он избегал появляться рядом с ней. Страх помогал Ворху как и остальным выживать, но он же и мешал ему жить. Единственному из всей стаи. Страх привел его к этой стене.
Страх оказался сильнее боли. Зверь нанес свой удар оторвавшемуся от остальных охотников Ворху и скрылся в чаще. Человек лежал и чувствовал боль и то, как из него медленно вытекает кровь. Охота оказалась неудачной и мужчины сегодня вернуться на стоянку ни с чем. Еще один день голода. Ворх попробовал подняться и не смог. Зато смог осознать одну простую и убийственную для него вещь. Охотники все–таки принесут еду. И этой едой для остальных станет он сам. По–другому быть не могло, потому что так было всегда. Когда люди найдут его таким, все будет решено.
Ворх так и не смог подняться, но смог ползти. Страх придал ему силы. Страх заставлял его бороться за свою жизнь. Его долго искали, но так и не нашли. Когда Ворх услышал злые удаляющиеся голоса, вернулась боль. Но боль для него теперь означала жизнь. Превозмогая ее, он пополз в сторону стоянки. Интуитивно Ворх осознал, что есть только одно место, где у него есть хоть какой–то шанс выжить. Этим местом было небольшое ущелье, где находилась его стена. Там нечего было искать даже шакалам. Оно принадлежало только ему одному. Когда Ворх полз мимо стоянки, уже наступила глубокая ночь, и он остался незамеченным. Вскоре он услышал знакомый смрад, потом россыпь костей под своим телом. Когда он нащупал стену, силы покинули его.