Единственный принцип - 1

Хоменко Дмитрий Владимирович

— И что же произошло потом? — спросила она.

— Потом Вэлэвин исчезает, как и Кранц, и в связи с Алеманией больше не упоминается. Так что вполне возможно, что каким–то ветром его занесло в эти края. Именно здесь его картины и могли попасть в руки фон Верхоффа. Генерал был человеком скупым и произведения искусства не покупал. Они доставались ему в основном как военные трофеи или подарки. Хотя подарки он тоже предпочитал получать деньгами. В 1768 году он командовал войсками, подавлявшими крупное восстание на этой территории, и обязательно что–нибудь отсюда прихватил.

— А как же картина, обнаруженная в Политании?

— А вот этого я пока объяснить не могу, — пришел черед Корса пожимать плечами. — Хотя, учитывая, что эти земли тогда как раз Политании и принадлежали, можно и ее привязать к нашей версии.

ДНЕВНИК

Анабель с тревогой смотрела на подступающую к путникам матовую пелену. Она многое уже успела повидать с помощью Флодина, но сейчас пребывала в растерянности.

— Что это за место? — спросила девушка Грулэма, и все посмотрели в его сторону. Даже для Сита все было незнакомым.

— Долина

Сновидений, — ответил волун и пояснил, предвосхищая следующий вопрос. — Здесь нас никто не станет искать, по крайней мере, пока.

«Куда мы направляемся?», — хотела спросить Анабель, но вместо этого молча продолжила путь. Но Сит, наиболее искушенный в таких вещах, все же не утерпел и задал этот вопрос.

— Не знаю, — ответил ему Грулэм и этим заставил всех остановиться и с удивлением уставиться на него в ожидании объяснений. Волун, осознав всю странность своего ответа, продолжил. — Это решать не мне, а Анабель.

— Но если этого не знаешь ты, то откуда могу знать я, — тут же возмутилась девушка. Но ее телохранитель никак не отреагировал на ее замечание. Зато отреагировал эльф.

— Придется тебе хорошенько над этим подумать, если ты не хочешь, чтобы мы растворились в этом тумане, — сказал Сит, похоже, ничуть не удивившись словам волуна.

Девушка ничего не ответила. Растерянно посмотрев по сторонам и не придумав ничего лучше, она снова зашагала вперед. Остальные двинулись за ней, как за проводником. Заметив это, Анабель почувствовала неуместное в подобной ситуации раздражение. У нее появилось желание поскорее укрыться в матовой пелене, но, несмотря на близость, путникам никак не удавалось ее достичь. Похоже, необычный туман решил держаться на небольшом расстоянии от них, отступая при каждом новом шаге. Но у девушки не было никакого желания удивляться еще и этому, как и желания проанализировать и оценить положение, в котором они оказались. Вместо нее этим занялся самый умный среди них.

— Если мы действительно в Долине Сновидений, то я сильно сомневаюсь, что она не бескрайня и нам удастся просто так из нее выбраться, — огласил вскоре Корс свой первый вывод, предназначенный, скорее всего, только одной Анабель. Необходимости намекать ей дважды не было. Она тут же остановилась и бросила свою поклажу на землю. Остальные последовали ее примеру. Смысла двигаться дальше не видел никто. Нужно было все обдумать и принять какое–то решение. Точнее, такое решение должна была принять Анабель. Ее спутники собирались ей в этом по мере своих возможностей посодействовать. Вот только с чего начать, никто из них даже не догадывался. Возможно, только Грулэм мог что–либо подсказать, но он упорно молчал, видимо не собираясь или не имея возможности сделать больше того, ради чего он оказался в их компании. Девушке не осталось ничего другого, как заняться решением задачи, условий которой она даже толком не знала. Но начинать с чего–то все–таки нужно, и она посмотрела на спутников, надеясь зацепиться хоть за какую–то мысль. Волун сидел с непроницаемым лицом и, похоже, просто ждал дальнейших действий. Мыслями он был явно где–то далеко. Глеб выглядел таким же растерянным, как и сама Анабель. В плане оказания какой–то помощи он сейчас казался самым бесполезным. От его беспокойно ерзающего арлема могло быть гораздо больше толку, если задать ему нужные вопросы. Осталось только определить сами вопросы. Корс же остался верен себе, и как только присел на землю, тут же взялся за недавние находки. Для начала он более тщательно осмотрел украшения и урну, а потом занялся книгой. Вскоре ничего другого для него не существовало. Наблюдая за ним, Анабель наконец–то решила с чего начать. Если уж поиски этих вещей привели их сюда, значит, в них и стоит поискать ответ. Раз книга была самой ценной из всех находок, с нее и стоит начать.

— Вы не могли бы почитать вслух, — попросила она Дим Димыча, когда он прочитал изрядное количество страниц. Тот с трудом оторвался от чтения и непонимающе уставился на девушку.

— Конечно, — согласился он, когда до него дошло, чего хочет Анабель. — Только мне придется на ходу переводить с латыни, поэтому советую запастись терпением. Многое я уже подзабыл, а попрактиковаться в чтении латинских текстов получается редко. К тому же местами трудно разобрать почерк.

— Мы потерпим, — улыбаясь, ответила за всех Анабель. — А если кому–то что–то не понравится, пускай учит латынь и читает самостоятельно.

Корс хотел, было, для начала пересказать то, что уже успел прочитать, но, подумав, решил не отступать от первоначального текста и вернулся к первой странице. Дим Димыч не спеша читал страницу за страницей, изредка останавливаясь, чтобы подобрать правильный перевод, разобрать написанное или непроизвольно задуматься над только что прочитанным. Все более подавленное настроение охватывало его слушателей. Даже Сит перестал ерзать и как будто стал еще меньше. Изложенная в книге, которая представляла собой, скорее, дневник, история, служила неопровержимым подтверждением тому, что тайна художника Вэлэвина раскрыта, но вместе с тем это открытие в виду изложенного в ней казалось теперь чем–то малозначимым. Одновременно каждый из слушателей, за исключением арлема, сделал для себя и определенные собственные выводы. Грулэм по–новому посмотрел на своего недавнего спутника, приведшего его в мир людей, и по–другому оценил то, что видел в Долине Странников, то, о чем он только догадывался. Глеб вспомнил незнакомца из музея и окончательно поверил во все то, что сейчас с ним происходило. Он искал и пытался раскрыть тайны человечества, а в результате нечто еще более таинственное нашло его самого и перевернуло все его представления об окружающем мире с ног на голову. Слушая Корса, Анабель вспоминала Флодина и все, что он ей открыл. Она слушала и получала ответы на вопросы, которые не успела задать своему необычному другу. И уже никогда не сможет задать. И еще у нее появилось ощущение, что она уже видела человека, о котором шла речь…

ЧЕЛОВЕК ИЗ ПРОШЛОГО

Флодин вел Анабель по узким улицам ночного средневекового города. Запах нечистот

неотступно преследовал их по пятам. Лишь лунный свет указывал им путь, помогая держаться посредине грязной мостовой и не оказаться в одной из зловонных ям. Вокруг царила угрюмая тишина. Ни единого человека не встретилось на их пути. Двери домов были наглухо закрыты, а темные окна плотно зашторены. Даже если кто–то за ними продолжал бодрствовать, то он предпочитал оставаться незаметным, чтобы не накликать беду. Изредка в ночи раздавались страшные вопли и крики о помощи, и тогда можно было уловить легкое движение штор. Но ничего более. Потом тишина снова вступала в свои права. И так повторялось раз за разом, на протяжении всего пути. Наконец, впереди послышались новые звуки, постепенно превратившиеся в гул пьяного и безумного веселья. Стал виден свет, падающий на мостовую из нескольких освещенных окон. Вскоре странники оказались у двери кабака, за которой уже не было места тишине. Ночное гулянье было в самом разгаре. Вдруг дверь открылась, и чье–то пьяное тело с грохотом упало на грязные камни. Послышались тяжелые стоны, вскоре сменившиеся пьяным храпом. Флодин взял девушку за руку и вошел с ней в помещение. От нахлынувших на нее клубов смрада у Анабель закружилась голова, и она сильнее сжала руку волуна. Тот осмотрелся по сторонам и вскоре устроился в темном углу подальше от эпицентра кутежа. Никто их не видел, зато они могли видеть каждого из присутствующих здесь. Освоившись, девушка стала наблюдать за копошащимися вокруг нее людьми, полностью отдающимися веселью. Пиво и более крепкие напитки лились рекой, время от времени смывая очередную жертву. То тут то там вспыхивали мелкие потасовки, быстро пресекаемые устрашающего вида помощниками хозяина. Кто–то из буянивших успокаивался по первому их требованию сам, кого–то успокаивали они, просто выбрасывая за двери. Дальнейшая судьба этих неудачников уже никого не интересовала. Здесь находилось и немало женщин, выглядевших не лучше большинства мужчин. Они пытались регулярно изображать на своих вульгарно разукрашенных лицах подобие кокетливых и загадочных улыбок и периодически перемещались от одного стола к другому, пока не находили наиболее подходящую гавань. Тогда они толи упивались до потери сознания, толи нетерпеливо заглядывали в глаза мужчинам и что–то шептали им на ухо. И все это снова таки происходило под пристальным взглядом двух здоровяков. Но основные события происходили за большим столом в центре помещения, где собралось большинство посетителей. Там тоже были женщины и вино, но кроме этого были и карты. В них играли на деньги, и именно игроки находились в центре всеобщего внимания, подбадриваемые своими болельщиками. За этим столом было гораздо больше поводов для споров, но здоровяки даже не смотрели в эту сторону. Недовольные возгласы быстро затихали, а неумолимо накапливаемая злоба предпочитала затаиться, чтобы со всей жестокой силой выплеснуться наружу позже где–то в темной и вонючей подворотне. Каждый из игроков, несомненно, знал это, и играл так, как будто это последняя игра в его жизни. В отличие от зрителей, которые ни на секунду не умолкали, среди игроков царил холодный и молчаливый азарт. Здесь выигрывающий не спешил впадать в эйфорию, а проигрывающий — в отчаяние. Чем больше шансы на окончательный выигрыш, тем меньше шансы на долгую жизнь. Можно потерять все деньги, но встретить завтрашний день. Но один из них был другим. Ему был безразличен выигрыш, и ему постоянно везло. Куча монет перед ним постоянно росла. И ему была безразлична жизнь, и во взглядах, обращенных на него, читались только страх и ненависть. Но он лишь цинично улыбался, ловя на себе эти взгляды.

Когда мужчина опустошил карманы последнего соперника, в помещении наступила полная тишина. На него выжидающе уставились даже те, кто до этого был занят своими делами. Удачливый игрок какое–то время сидел, откинувшись на спинку стула, и с холодным презрением разглядывая застывшие лица окружающих. Потом он посмотрел на внушительную кучу монет перед собой, загреб часть из них в пригоршню и подбросил вверх. Монеты разлетелись во все стороны, и, наступившее вслед за этим зрелище заставило Анабель содрогнуться. Толпа разом бросилась за ними, затаптывая друг друга. Люди готовы были перегрызть друг другу глотку. Когда все монеты были найдены, потрепанные борцы за золото снова с ненавистью уставились на спокойно наблюдавшего за происходящим мужчину. Проигравшие игроки и те, кому ничего не досталось, готовы были по первому сигналу броситься на него и разорвать в клочья. Но никто не рискнул подать этот сигнал. Потому что за ненавистью скрывался страх. И мужчина, похоже, видел именно этот страх, а не ненависть. Брезгливость тенью мелькнула на его лице, после чего он поискал взглядом хозяина и позвал его к себе. Указывая на оставшиеся монеты, он что–то ему сказал. В полной тишине хозяин собрал все деньги и скрылся с ними в подсобном помещении, сопровождаемый своими помощниками. Через какое–то время вся троица вернулась, толкая перед собой бочки с пивом и вином. Толпа одобрительно загудела, а после второй ходки впала в экстаз. Вскоре безумная попойка никого не оставила в стороне. Никого, кроме самого виновника торжества. Но через каких–то полчаса о нем все забыли. Поднявшись наконец со своего места, мужчина огляделся вокруг и стал пробираться через толпу в направлении Флодина и Анабель. Каким–то образом он видел их и, подойдя, уселся напротив. Раскуривая трубку, он нагло в упор рассматривал путешественников, особенно много внимания уделив Анабель. Та даже начала нервничать, но волун сделал успокаивающий жест, давая понять, что все нормально. Тогда приободренная девушка точно также стала изучать наглеца.

Его внешность можно было бы назвать привлекательной, если бы не явные признаки пресыщенности разгульной жизнью на его смуглом худощавом лице. Но и эти признаки еще не успели исказить его внешность. Черты его лица, глубокие морщины на нем и раннюю седину в черных волосах все еще можно было бы назвать благородными, если бы не его глаза. В глазах этого еще молодого мужчины не было жизни. Наверное, поэтому с ним предпочитали не встречаться взглядом и боялись. Он сразу же напомнил Анабель человека у стены. Только там все было наполнено безысходностью, а здесь — безразличием. Вот только и за тем, и за другим крылась пустота, которая так поразила девушку.