Ее последний герой
Шрифт:
Нет, она все же полная дура! Рассматривать этого вредного и капризного старикана как сексуальный объект – это уже извращение! Или голод. Она вспомнила Сильного и поморщилась. Да и вообще ерунда. Провел пальцем по увечной пятке – и нате, пожалуйста! Вот вам и повод для эротических фантазий! Ну не смешно? Почему-то не смешно, а интересно. Как возникает это электричество между людьми, между мужчиной и женщиной? Взгляд, прикосновение, порой случайное. Запах… Определенно. Запах – один из важных элементов такого контакта.
Она попыталась вспомнить его запах.
Хватит! Возьми себя в руки! Главное, чтобы он «не сорвался». Клиент ненадежный. Чуть что не так – выкинет новый фортель. А у нее, между прочим, заказан отель на конец августа. Так что ловкость, обаяние, хитрость, такт, профессионализм. Кокетство? Возможно. И все это – под мечты о шезлонге, ярком парео, пина-коладе и жареной барабульке на ужин. Есть за что побороться. А то с такими клиентами да без отпуска не дотянешь до Нового года. Рухнешь посредине Садово-Кудринской или Остоженки прямо в ноябрьскую жидкую грязь и не поднимешься. Силенок не хватит.
Дома она вдруг открыла шкаф и придирчиво стала перебирать вешалки с тряпками. Достала босоножки на маленьком каблуке. Бежевые брюки из легкого шелка и шелковую же блузу цвета фуксии. Разложила все это на диване и призадумалась – все это зря. Никаких нарядов. Джинсы и майки. Шлепки вместо дурацких балеток (семьдесят долларов!). А то еще чего подумает, еще чего себе нарисует, еще чего насочиняет и вообразит.
И будет прав. Потому что ей очень хочется увидеть его снова. И желательно завтра. И что бы она себе ни говорила, так и будет. Дура она или нет – это не так важно.
Она хочет поскорее заснуть и поскорее проснуться. И больше ничего. Никаких желаний! Разве это так много? Вовсе нет.
Ночью не помогла даже розовая американская двояковыпуклая. Не спал ни минуты. Под утро решил хватануть вторую дозу, но остановился. Проспать весь следующий день он совершенно не собирался. Завтра у них продолжение интервью. Встреча. Диктофон. И они друг против друга.
На минуту ему показалось, что жизнь налаживается. Захотелось встать пораньше, побриться, надеть свежую рубашку. Выйти на улицу и бодро двинуться в сторону метро. Увидеть ее. Сесть напротив и разглядывать ее лицо – высокие скулы, тонкие брови, упрямый рот. Исподволь наблюдать, как она пьет кофе, откусывает кусок пирога, откидывает ладонью со лба волосы.
Господи, какая ерунда! Через пять максимум дней они расстанутся и больше не встретятся никогда. Она сдаст материал и не вспомнит о нем, старом сентиментальном зануде, с которым и общаться было противно, – корчит из себя героя, а сам… Лузер, так это теперь называется. Неудачник, которому только и остается вспоминать о давнем прошлом.
Ничего, работа есть работа. Переживет, подумаешь, старикашка вредный. И не таких видали. Переживет, сдаст материал и… забудет, как его звали. Встретит в толпе – не узнает. Пройдет, покачивая стройными бедрами, – молодая, здоровая, сильная, готовая к любви.
Он
А она уже будет окучивать следующего старика. Или старушку. Бедную, с тремором обезьяньих лапок и крашенными дешевой хной остатками волос.
Что это он придумал? Видимо, деменция начинается. Пока он варил кофе, раздался звонок.
Она отрывисто проговорила:
– Сегодня не могу, извините бога ради! Надо срочно лететь на дачу – у папы неважно с сердцем. Наверное, придется везти в Москву, в больницу.
Еще раз извинилась и нажала отбой.
Он сел на табуретку. Кофе зашипел и выплюнул пену на отмытую ею плиту.
Задрожали руки. Он быстро схватил телефон и набрал ее номер.
– Нет, спасибо, – быстро ответила она. – Какая помощь, о чем вы? Я уже в подъезде. Сажусь в машину и лечу на дачу. А там – по ситуации. Или «Скорая», или Москва. Если что, да, конечно! Большое спасибо!
Дурак! Снова дурак. Ей что, не к кому обратиться? К любовнику, например. Или, как они говорят, к бойфренду. Кто он ей? Какая от него польза? Безлошадный и нищий старик. Помощник!
И все-таки американскую таблетку он съел. Потому что подумал: целый день просто не выдержит. Звонить ей, теребить, беспокоить – глупо. Не звонить и не знать, как она долетела до дачи, как справилась с ситуацией, – еще ужаснее. Значит, надо себя попросту вырубить. Нейтрализовать. Чтобы не мешать и не выглядеть окончательным идиотом.
На этот раз таблетка помогла. Вырубила и нейтрализовала.
«Наверное, я уже наркоман, – засыпая, испуганно подумал он. – Вот это номер…»
Отец позвонил в семь утра. Необычное дело. Значит, действительно плохо. Голос слабый, как из преисподней. Сказал, жжет в груди, точнее, за грудиной. Трудно дышать и жуткая слабость. И подташнивает. Анна тут же влезла в Интернет. Инфаркт! Господи, только бы успеть! Велела «Скорую» не вызывать – неизвестно, кто приедет и куда увезут. Сельская больница – не лучший вариант.
Пока летела на дачу (шоссе в область, слава богу, было свободно), позвонила Попову. У него – связи, жена врач, куча знакомых.
Попов трубку не взял. Ну понятно, семейные проблемы, сам у больной тещи. Позвонить матери? У той тоже куча знакомых врачей. Лучшая подруга – врач. Передумала. Сейчас начнется, и не по делу: а ничего сидеть в этом медвежьем углу, нечего смолить одну за другой, нечего бомжевать, скажите, какой несчастный! Сидел бы в Москве, в своей квартире. Я, слава богу, ничего не отняла – ушла с одним (!) чемоданом. Шлялся бы в поликлинику и сдавал бесплатные анализы. Как все пенсионеры.