Ее сводные монстры
Шрифт:
Молчу и переминаюсь на месте.
– Я бы хотел девочку.
Не отвечаю, кусаю губу.
– Но у меня никогда не будет дочери, - продолжает он, отпив из бокала, он не на меня смотрит, а я все равно чувствую его внимание кожей.
– А у тебя будет, так?
– он отставляет бокал, берет меня за шею, поднимает к себе лицо.
– Дед поделился новостью. Это, правда, да? Ты не сделала аборт.
Глава 97
Он сказал это вслух - и сразу стало легче, что мне не придется признаваться самой, сама бы я дотянула,
– Не сделала, - повторяю эхом. Ладонями опираюсь на спинку стула.
– Но на меня наседали. Он меня чуть не ударил, - вспоминаю бешеное лицо Арона и его проклятия в сторону клиники и морщусь.
– А потом он привез меня к отцу. Чтобы тот меня выпорол. А после Тина…- тут мне даже говорить ничего не хочется, в ушах звучит ее жеманный голос и как она присюсюкивала, мол, поздоровайся с будущим сыном.
– Как с ним разговаривать, если он такой. С Тиной.
Виктор молча пьет вино и слушает. Смотрит на меня.
А я стою тут и жалуюсь. Нашла кому, боже мой.
Она ведь его невестой была. И все думали, что она от Виктора беременна.
– В общем, если всё так, - отворачиваюсь и смотрю в окно, на черную ночь.
– Он может приезжать и помогать мне с ребенком, если хочет. А жить может хоть с Тиной, хоть с кем.
Мои слова провисают в воздухе.
Виктор молчит до сих пор, а я вдруг чувствую себя полной дурой.
Они, все трое, прекрасно понимают, что я ничего не решаю, всё всегда зависело от них, а я тут пытаюсь наивно командовать.
– Тебе, наверное, спать пора, - говорит он, нарушив, наконец, эту невозможную тишину. Негромко брякает по столу пустым бокалом. И подходит ближе.
– Пойдем, посижу с тобой. Пока не уснешь. Хочешь?
Он разговаривает, словно с маленькой. Ласково, шепотом почти. А я такого предложения уже не ждала. И делаю вид, что не слышала, разворачиваюсь и иду.
Но его шаги раздаются за спиной, и я тайком радуюсь.
Он прав, мне сейчас только этого и надо, чтобы кто-то позаботился обо мне, был рядом, перебирал мои волосы, пока я засыпаю, чтобы я лежала и чувствовала тепло его тела и его дыхание слушала.
Поднимаюсь на второй этаж, он за мной.
В комнате отбрасываю покрывало и забираюсь в постель.
– Подожди, - он наклоняется и легонько щекочет ребра, заставляя меня вскрикнуть и поднять руки. Пользуясь случаем стягивает с меня футболку. Осторожно выпутывает волосы.
– Ложись.
С удовольствием вытягиваюсь под одеялом. Поворачиваюсь лицом к нему, он возвышается над кроватью.
Вижу лишь силуэт, очертания высокого натренированного тела. Но знаю точно, что в его голове никаких пошлых мыслей нет, не сейчас, он со мной в спальню поднялся просто, чтобы мне спалось слаще.
Протягиваю руку, касаюсь его запястья и подтягиваю к себе.
– Ближе?
– уточняет он шепотом и опускается на кровать. И она принимает его, слегка скрипнув под тяжестью веса.
Он сидит близко, локтем касается моего голого плеча. Мне так хорошо и спокойно становится, сразу закрываю глаза.
Засыпаю в уверенности, что теперь все будет хорошо, и неважно от кого ребенок у Тины, главное - я не
Снова глаза открываю, когда в окно уже светит солнце, плотные шторы, которые мы повесили вместе с мужем теперь всегда открыты, лежу и щурюсь.
Шарю ладонью по постели и резко сажусь в подушках.
Пусто.
Я одна.
И в доме, кажется, тихо, никого нет.
Прокручиваю в голове ночь.
И встряхиваю волосами.
Все правильно, значит, так надо.
Пока умываюсь представляю - приготовлю на завтрак кашу. Овсяную. И, вообще, теперь больше буду думать о себе, о своем питании, сегодня же поеду в магазин и накуплю специальной литературы, я буду готовиться.
Буду ждать.
Спускаюсь вниз.
И нос тут же улавливает аромат тостов, который тянется с кухни. Поправляю полотенце на мокрых волосах и ослабляю поясок халатика на пока еще тонкой талии.
Крадусь через столовую и заглядываю в кухню.
Виктор снимает с плиты турку с кофе. Вчерашней бутылки на столе уже нет, зато есть графин с соком. А еще каша, от которой поднимается пар. Творог в красивой вазочке.
И оладьи.
Виктор поворачивается вместе с кофе. Отпивает из кружки, глядя на меня и улыбается.
– Доброе утро. Игру детскую знаешь?
– спрашивает, подходя ближе. Говорит.
– Ладушки-ладушки, испекли оладушки, - свободной рукой он касается моей ладони, показывая, будто лепит из теста.
– На окно поставили, остывать заставили, - он машет рукой в сторону окна, и я уже смеюсь с этого зрелища, как взрослый суровый мужчина играет со мной, будто с ребенком.
– А остынут - поедим, - он подцепляет на вилку оладушку. Подносит к моим губам. И когда я пытаюсь откусить убирает руку.
Ест сам.
– Продолжение потом расскажу. Малышу уже, - обещает.
А я сажусь за стол и не могу отделаться от глупой улыбки. Глаз от него не отрываю. Придивигаю к себе стакан с соком.
Делаю большой глоток.
– Завтракай, сладкая, - предлагает Виктор и отходит. Его голос меняется, и во взгляде от нежности ничего не остается, он смотрит серьезно.
– Поешь. И мы все таки поговорим. На счет нашего с тобой будущего.
Глава 98
Наше будущее я представляла не только с ним, поэтому слушаю громкое урчание в животе, но голод терплю, смотрю на Виктора.
– Сейчас говори.
– Сначала поешь, - настаивает он.
– Сначала скажи.
– Алиса, - давит он взглядом.
– Ты голодная. Думай не только о себе. Завтракай и поговорим.
Усилием гашу раздражение. Я и сама знаю, что теперь не одна, но почему он указывает.
Они все мной вечно командуют.
– А ты мне кто?
– само собой вырывается.
– Мой муж? Может, отец моего ребенка? Кто?
– с грохотом отодвигаю тарелку и встаю, настроение скакнуло так полярно, от нежной любви к этому мужчине до лютой ненависти в один миг.
– Иди к себе домой, Виктор. И раздавай свои приказы там. Или на работе. Если тебя восстановят после тех зверств, что ты устраивал.