Ее величество
Шрифт:
Голос Инны опять пробился в Ленино затуманенное полусном сознание.
«Федя лгал, что завязал, что шашней за ним больше не числится. А сам не мог устоять перед искушением и продолжал гулять под прикрытием работы. Но, странное дело, теперь видеть в моих глазах муку стало для него еще большим удовольствием! Да, он не только ходил налево – ему этого было мало, – он с наслаждением издевался. И не считал, что такое поведение вступает в противоречие с кодексом чести мужчины. Получается, что когда Федор таился, то еще немного стыдился, потому что в этих проявлениях он был не полностью самим собой. И только теперь… достиг «совершенства». Я заметила, чем больше он мучает близких ему людей, тем
«Может, все же у него не было понимания того, что он тебя ранит? Вдруг он подсознательно холодно жесток?» – пыталась я хоть как-то расслабить подругу.
«Как можно не понимать такие простые вещи?» – удивлялась Эмма.
«Возможно, он считал, что случай тебе не представился, чтобы изменить? Или, наоборот, рисовал в своем испорченном воображении картины твоих страстных измен. Второе даже вернее. Не понимал, что в твоем презрительном молчании было гордое удовлетворение порядочности. По себе мерил. Беда в том, что подлые поступают с порядочными, как с подлецами, а порядочные с этими гадами, как с нормальными, хорошими людьми. Вот и вся арифметика. А я тебя предупреждала, что цена свободы от негодяев – бдительность или развод».
«Этак Инна договорится до того, что Эмма стопроцентно несчастна. Глупо зацикливаться на мужчине. Просто диву даюсь ее сентиментальности, – неодобрительно оценила Лена эмоции подруги. – Эммина беда – гвоздь сегодняшней программы? Мне, конечно, понятен прицельный смысл Инниных высказываний, но не пора ли сменить повестку дня, то есть ночи? Итак припозднились. Справедливости ради надо отметить, что Инна искренне сочувствует Эмме».
– «Что сделал бы русский мужчина, узнав о неверности своей жены? Побил бы изменщицу и запил в неосознанном ожидании, что всё как-нибудь само собой образуется, рассосется», – попробовала я расслабить Эмму. Но мне это не удалось. Она усмехнулась, дав понять, что моя мысль ею понята и принята, и продолжила свою горькую исповедь.
«Что творится в Фединой темной душе? Он умеет не допускать даже мысли о своей вине, о непозволительности своей жестокости. «Я – хороший. Не верить мне – значит поставить крест на нашей любви», – патетически провозглашает он. И продолжает жить легко и радостно, словно нет людей, которых он оскорбляет, будто они обязаны мгновенно забывать все обиды, как сам он забывает о своих грехах.
В горе люди часто оказываются ближе друг к другу, чем в радости. Но в нашей семье несчастлива только я, а Федя не знает и не желает знать ни о трудностях, ни о бедах. Оберегая себя, он даже о грустном ничего слышать не хочет. Я ли болею, дети ли… он не замечает. Он существует сам по себе.
Где-то у Бунина я читала, что мужчина живет памятью. А какой памятью живет мой муж? О чем он помнит? У него же нет запросов на работу души, в ней прочно обосновался порок. Погулял – забыл, нагадил кому-то в душу – забыл. Чего проще? Вся его жизнь – беспросветная беспрерывная ложь. Всем и во всем врет. Разве это нормально?»
«А ты искала в нем породу, аристократические корни, воображала рыцарем без страха и упрека!» – не сдержалась я.
«Федора не интересует то, что уже прошло, он смотрит только вперед, – язвительно подумала Лена. – Конечно, память – это то, что мы есть. Но цепляться за прошлое, уходить в него с головой неблагоразумно. Это значит умирать вместе с ним. Старое ворошить – только жизнь себе омрачать... Но если настоящее не отличается от гадкого прошлого, чего ожидать в будущем?.. Разговорам девчонок не видно конца. Если я выживу после сегодняшней ночи, мне можно будет поставить памятник», – сказала она сама себе, осторожно вытянула онемевшие ноги и в который раз попробовала отключиться.
– Порода! О человеке, как о животном,
– Женщина – это уж точно – на самом деле живет памятью своих редких моментов счастья. Иначе свихнулась бы, – вернулась Инна от Жанниных лошадей к обсуждаемой теме. – Федька, наверное, не отрицал, что первое время после женитьбы Эмма была предметом его величайшей влюбленности. Это несколько позже он перестал обращать внимание на боль, причиняемую им жене. Ему стало невыносимо слышать ее спокойный деловой тон. Он хотел видеть ее слезы и всё делал, чтобы довести до истерики и превратить в послушную своей воле…
– Святую мученицу, – дополнила Жанна.
– Не по-ни-ма-ю, – произнесла свое сакраментальное Аня.
– История знает много подобных случаев И нечего тут разводить антимонии, – сарказмом отреагировала Инна.
– Вкусив семейного «счастья», Эмма поняла, что все прежние неприятности в ее жизни были пустяшные и не шли ни в какое сравнение с нынешними. Мстил ли Федор Эмме за что-то выдуманное сплетниками и его мамашей или поначалу это были спонтанные вспышки раздражения, кончавшиеся удовлетворением самолюбия? Поди теперь разбери. Но они привели к жестокости. Да, выпало на долю Эммы… Пылинки с него сдувала, баловала. Вот оно, чистое пламя любви! Только «Оды к радости» Бетховена не хватает, – вслух горько размышляет Аня. – Жене в этом треугольнике приходится хуже всего. Они-то там развлекаются…
– И так будет до скончания дней. И ныне, и присно, и во веки веков. Это неискоренимо по причине человеческого скудоумия. Не скрутишь в бараний рог… Пессимистично? Что голову повесила, безутешная царевна Несмеяна?
– Душераздирающее заявление. Ты права. Видевшие много горя навсегда остаются безутешными, – по-своему расшифровала Аня слова Инны. – Ты думаешь, теперь еще надобность в э т о м у Федора не отпала?
– Я о масштабном, а ты опять о Федьке. Думаю, при наличии денег с возрастом поклонниц у него не убавится. Лишнее подтверждение тому, что не секс их в нем привлекает, – презрительно заметила Инна. – Некоторые мужчины до старости имеют о себе романтические представления, сформированные еще в пору туманной юности, и не могут их вытравить до конца жизни. Как известно, тело стареет быстрее, чем чувства. Вот в чем причина. В этом фишка.
– Хорошо, когда влюбленность со временем переходит в спокойную, глубокую любовь или хотя бы в мудрую привязанность. У Федора не получается, но он не чувствует в этом потребности и не видит необходимости. Не всех мужчин устраивает простая обыденная понятная семейная жизнь. У некоторых проявляется неистребимое своеволие к отклонениям, – сделала вывод Аня.
– Семейная жизнь ответственным людям не позволяет скучать. В ней слишком много забот. Лодыри от безделья маются, вот и тянет их на «сладенькое», – сказала Жанна. – Личная жизнь в замужестве часто оказывается совсем не похожей на ожидаемою. У Эммы – это водоворот нескончаемых страданий.
– Истина постигается в тисках отчаяния, – зло хмыкнула Инна.
– Жить, никому не причиняя боли, не получается. Но надо, чтобы все члены семьи хотели друг другу только добра. И кто это запустил в народ «утку», будто после измены и последующего прощения супруги становятся ближе и дороже друг другу и их отношения выходят на новый, более высокий виток? Ложь! Измена острым шипом, направленным на пострадавшего, всегда будет стоять между ними. Конечно, со временем боль глубоко упрятывают, прикрывают иронией, но ни восстановить, ни склеить любовь уже не удается. Супруги делают вид, что все нормально. Иногда гнойный нарыв прорывается стихийным смерчем ругани, – категорично заявила Жанна.