Её звали Карма
Шрифт:
Ширин остановилась возле овощной лавки, перебирая и разглядывая кабачки, дыни и тыквы. Потом она вспомнила, что пришла на базар не за дынями, а за тканью, и стала бранить продавца за низкопробный товар, недостойный лежать в таком благословенном месте, как площадь, построенная предыдущим султаном, который привозил в город только лучшее: лучшие ковры, лучших мастеров и лучшую бахчу. Перепалка между продавцом и покупателем привлекала к себе внимание окружающих.
– Покупайте! Покупайте!
– кричал Али- Рашид в толпу.
– Персидская фасоль! Крупная, одного размера! Индийский рис! Прозрачнейший, чистейший рис! Зернышко к зернышку! Чудесный рис для плова. Не рис, а просто драгоценный камень!
– И тут он заметил бронящуюся
– Эй, Казим, - поспешил бородач к соседу.
– Гляди вон туда. Видишь, там наше богатство?
– заскулил Али-Рашид.
– - Наше богатство? Где? О чем ты, сосед?
– - Ты, щедрейший по воле Аллаха, видать запамятовал. Белая женщина... Помнишь, почтенный Казим?
– - А, ты об этом?
– - И об этом, и о том. Вон они. Сейчас же пошлю работника проследить за ними, - проговорил куПец и суетливо побежал к себе.
– Надир! Надир, где ты бездельник?
К нему тотчас подбежал мальчик лет двенадцати.
– - Что, господин?
– - Где тебя шайтан носит? Иди сюда и слушай внимательно, - Али-Рашид склонился к мальчишке и зашептал ему что-то на ухо, указывая пальцем на двух женщин у соседнего лотка; потом пристрожился, грозя пальцем, и толкнул работника в плечо, поторапливая того, чтобы живее шевелился.
Мальчик поклонился и выбежал из лавки.
Закончив браниться, Ширин направилась к рядам с тюками разноцветных тканей. Карма последовала за ней.
А тем временем Мустафа, весьма довольный исходом дела, шагал по корабельной пристани. На берегу копошились матросы, таская туда-сюда грузы, проверяя оснастку и заготавливая в путь провиант. Местные мальчишки выменивали у моряков какие-то диковинные безделушки. Жизнь кипела и на берегу. Богатые купцы либо сносили свое добро в караван - сарай, либо грузились, готовясь отплыть после удачной или неудачной торговли.
Нынче Мустафе все казалось в радужном свете. Мулла дал от имени Всемогущего Аллаха благословение и согласие зарегистрировать второй брак рыбака со спасенной женщиной. Правда, Мустафа не сказал ему, что спасенная - чужестранка... Но какое это имеет значение в глазах Аллаха Всевидящего? И молодой человек видел себя праведником, ведь он берет несчастную себе в дом без приданного и только с одной мыслью: облегчить ее страдание в этом мире и позаботиться о спасении ее души. Правда, до свадьбы придется подождать малость: звезды пока не на стороне праведников. Так сказал мулла. А на стороне путешественников и купцов. Но это обстоятельство нисколько не омрачило возвышенные мысли мечтательного рыбака. Он планировал рассказать сегодня обо всем жене и матери, убедить их обеих, если те станут противиться , что от Кармэ - как от жены, будет хороший толк. Ведь им и вправду стало легче после того, как она взялась помогать в хозяйстве. Теперь всю домашнюю работу можно передать ей, а самим подумать о собственной лавочке на базаре в рыбном ряду. А там глядишь - и вторую лодку соорудить появится нужда. Ах, как ладно все вырисовывается. Все-таки хорошо, когда в доме больше работников.
Так, мечтая о будущем, Мустафа оказался в роще, недалеко от пристани. Он присел на старое трухлявое бревно и задумался. Пахло древесной смолой и цветами. Весна царствовала во всю. Молодая листва деревьев и кустарников пошла в рост. Зацветала груша и персик. Солнце припекало уже по-летнему. И хотя ночи еще были прохладными, днем порой становилось довольно жарко.
Вдалеке послышался конский топот. Мустафа соскочил с бревна и спрятался за деревом. Три десятка всадников приближались. В центральном из них он узнал Великого визиря. Сороколетний рыжебородый визирь возвращался с охоты со своей свитой: с седел некоторых всадников свешивались тушки зайцев, лис и косуль. Впереди всех бежала пара долговязых собак, а в руке Муслим-аги вздрагивал сокол, привязанный за ногу цепочкой.
– - Так что за дело ко мне у этого купца?
– спросил Муслим-ага у своего молодого
– - Сказал: государственной важности. А остальное - лично вашей милости.
– - Не сказал, значит...
– - Нет, мой господин.
– - А купец из местных?
– - Да. Некий Али-Рашид, торговец зерновыми.
– - Приведи его, Ибрагим, завтра утром. Посмотрим, что за важность у этого человека.
– - Да, мой Повелитель.
И всадники проехали мимо.
Мустафа вышел из-за дерева, глядя им вслед, и, ничего не подозревая, поспешил домой чуть ли не на крыльях.
***
Рано утром Ибрагим привел Али-Рашида во дворец Великого визиря.
– - Подожди здесь, - распорядился он.
– - Да, почтеннейший. Как скажешь.
Оставив торговца в приемных покоях, Ибрагим скрылся за тяжелым парчовым занавесом перед массивной высокой дверью.
Али-Рашид огляделся. Ему еще не приходилось бывать в столь великолепном дворце да еще по столь туманному делу. Высокие деревянные двери, сплошь усыпанные орнаментом из цветного стекла и расписанные арабской вязью, охранялись хмурыми стражниками в желтых кафтанах с секирами. От таинственной двери, за которой должно быть находился сейчас Великий визирь, и до самой нижней ступеньки этой длинной лестницы, по которой не легко было забраться пожилому человеку, простиралась красная ковровая дорожка с причудливым орнаментом. Тут же купец заметил большое венецианское зеркало. Это было просто чудо. Как богато, однако, живет Муслим-ага! Но ведь он такой большой человек, второй по значимости после Султан - баши. А какие важные государственные вопросы ему приходится решать, а скольких достопочтенных граждан и послов ему необходимо принять и выслушать, прежде чем допустить их до очей Султан-баши. И он, Али-Рашид, сейчас стоит здесь, на пороге своей либо славы, либо бесчестия. А может уйти, пока не поздно? Но дверь медленно распахнулась, вышел секретарь Ибрагим и направился к нему. Чего так трясутся колени? Простой купец, Али-Рашид, ничего гнусного не сделал, не нарушил ни один самый крошечный закон шариата, он верный слуга Султана. Да продлятся его годы до бесконечности! И ему, былинке Аллаха, нечего трястись, успокаивал сам себя купец.
– Достопочтенный Али-Рашид, Его милость Великий визирь Муслим - ага готов выслушать тебя. Следуй за мной, - проговорил Ибрагим и повел разволновавшегося купца к тому, аудиенции кого тот так страстно добивался. Дверь за ним также плавно закрылась. Сделав пару шагов, Али-Рашид упал на колени и приник лицом к ковру.
– Подойди ближе, Али-Рашид. Что за дело привело тебя ко мне?
– спросил визирь, сидя на высоком подиуме, устланном ковром.
Купец поднялся и, согнувшись в три погибели, приблизился.
– Может это дело ничтожно в глазах Аллаха, но подозрение относительно одного человека, появившегося в нашем благословенном городе совсем недавно... Да стоит он вечно на земле!
– - Говори!
– - Этот человек - женщина.
– - Я слушаю.
– - Эта - белая женщина, мой господин. Она живет у рыбака, который сам еле-еле сводит концы с концами, где уж ему иметь такую рабыню. Не каждый правоверный горожанин может позволить себе подобную роскошь, ведь такие рабыни весьма и весьма дороги. Только Султану-баши и Великому визирю под силу такое могущество. Да процветают они во веки вечные! Вот и закралось подозрение у меня, ничтожного: а ну как это шпионка или беглая из гарема почтенного господина?
– - Ты видел ее также, как я вижу тебя?
– - О, нет, Повелитель! Она была в накидке. Я не видел ее лица, но я заметил ее белые руки и голубые глаза.
– - Твое подозрение вызвано только этим? Может она говорила что-нибудь или ее действия подвигли тебя на то, чтобы в столь ранний час беспокоить меня подобными мелочами?
– - Прости, всемилостивейший и справедливейший господин ничтожного слепца, - Али-Рашид плюхнулся на колени.
– Но разве не странно, что у рыбака такая рабыня?