Её звали Карма
Шрифт:
Визирь сделал знак слуге, стоявшему рядом, и тот, поклонившись, протянул купцу небольшой мешочек. От радости бородач, став на колени, припал лицом к туфле Муслим-аги; потом поцеловал бряцнувший кошелек и в низком поклоне удалился после милостивого жеста визиря, отпускавшего купца с миром.
Не успел бородач скрыться за дверями, пряча в складах своего халата вожделенную награду, как они вновь распахнулись, и Карма увидела Мустафу, робко входящего и озирающегося по сторонам. Он тут же поклонился и от волнения стал теребить свой кушак. Визирь пригласил его подойди ближе и поведать историю о спасении прекрасной чужестранки.
Карма ужаснулась своей догадке. Так ее продали? Продали как вещь? ! О, Боже милосердный! Она выбежала в коридор и, пробежав полсотни локтей, очутилась на балконе. Внизу, по ступенькам спускался Мустафа.
– - Мустафа!
– окликнула она его. Тот оглянулся.
– Мустафа , подожди, не уходи.
Рыбак грустно посмотрел на нее.
– - Ты не захотела стать женой рыбака. Теперь ты наложница Великого визиря Муслим-аги.
– - Наложница?
– - Вот, - он показал ей бренчащий монетами кошелек.
– На это я смогу забыться и вырвать тебя из своего сердца, - молодой человек развернулся и продолжил свой путь. Вскоре его фигура скрылась в темноте ночи.
– - Бедный Мустафа, - прошептала она ему вслед.
– Зря ты так сокрушаешься. Я никогда бы не принадлежала тебе. Но я ценю твои чувства и никогда не забуду тебя. Прощай, добрый человек.
– - Госпожа должна вернуться в свои покои на женскую половину, - раздался бестелесный высокий голос у нее за спиной.
Карма оглянулась, потом последний раз бросила взгляд в ту сторону, куда ушел Мустафа, и направилась к своей комнате. Ее глаза загорелись недобрым огнем, но шедший за ней великан этого не заметил.
Оставшись наедине в своей клетке, невольница забралась на постель и, прижав колени к груди, стала раскачиваться из стороны в сторону, лихорадочно соображая, как быть дальше. Внезапно двери распахнулись, и в комнату вошел узкоглазый и узколицый, невысокого роста и с колючими маленькими глазками очередной страж. За ним следом вплыли уже знакомые купальщицы и, подняв Карму за локти, повели в купальню. Значит, ей вновь предстоит созерцать этого Муслим-агу.
На сей раз ее облачили в розовый шелк с серебряным поясом и широкими браслетами на запястьях, препроводили в небольшую сумрачную комнату с двумя одинокими светильниками по противоположным сторонам и широким ложем, убранным шелковым покрывалом. В глубине, возле тлеющей жаровни на одном столике стоял узкогорлый серебряный кувшин, на другом - поднос с фруктами.
Не отходя от двери ни на шаг и озираясь по сторонам, Карма продолжала стоять неподвижно. Вдруг в глубине комнаты зашевелился парчовый занавес, приковав к себе ее внимание, и на свет вышел Муслим-ага в длинном до пола, распахнутом халате и с непокрытой коротко стриженной головой. Он, не моргая, смотрел на Карму, держа в руке какую-то блестящую вещицу.
– - Благодарю тебя, щедрейший
Визирь обошел девушку кругом, не стесняясь откровенно оглядывать ее с ног до головы, от чего у той возникло отнюдь не приятное чувство наготы, и , приподняв ей волосы, надел на шею изумрудное ожерелье, не проронив ни звука. Ага потрогал светлые волосы чужестранки, поднес их к лицу, вдыхая аромат свежести и чистоты, провел по всей длине, едва касаясь рукой.
– - Мое гостеприимство и впредь будет щедрым, а подарки - богатыми, - томно сказал он, приблизившись к Карме почти вплотную.
– - Я ценю твое внимание, Великий визирь, однако столь великолепные подношения не стоит делать случайной гостье, - настаивала Карма, чувствуя, как в ней нарастает тревога.
– - А разве Кармэ здесь гостья?
Девушка испуганно глянула на него. Муслим-ага мягким движением снял с ее головы вуаль и дотронулся до обнаженного плеча.
Карма резко отошла от него к окну.
– - Белая женщина недотрога?
– - Я настаиваю, однако, на том, что здесь я в гостях, - она украдкой глянула на столик с фруктами, высматривая нож или кинжал, потом на окно, перекрытое решеткой. Кинжал лежал возле самого края подноса.
– Надеюсь, Великий визирь не посягнет на неприкосновенность подданной другого государства!
– - Настаиваешь? Неприкосновенность?
– Муслим-ага разразился громоподобных хохотом. Карма испуганно глянула на него.
– Теперь Кармэ в моей абсолютной власти! И только я буду решать, как поступить с чужестранкой! Отныне ты принадлежишь мне, как и все, что ты видишь вокруг!
Он снова закатился от смеха, а так как был пьян, не удержался на ногах и неуклюже присел на ложе.
Карма схватила со стола кинжал и выставила его перед собой в качестве защиты. Увидев эту сцену, визирь еще пуще стал заливаться, тыча на нее пальцем.
Ибрагим, подслушивая под дверью, был удивлен подобному поведению своего повелителя. Он что-то не припоминал, чтобы когда-нибудь Муслим-ага вот так заразительно и долго смеялся. Что же могло послужить столь удивительному поступку Великого визиря? Он задумался и стал прохаживаться по коридору взад-вперед, убрав руки за спину. Чернокожий гигант стоял рядом с невозмутимым видом. Через какое-то время смех затих и, распахнув двери, из комнаты вылетела словно стрела Карма.
Ибрагим в недоумении сначала посмотрел ей вслед, потом заглянул в покои визиря. Муслим-ага лежал на полу с кинжалом в груди и, истекая кровью, задыхался от гнева и попытки кричать.
– - Хасан, изловить ее! Живо!
– крикнул Ибрагим и склонился над умирающим.
– - Четвертовать...четвертовать...
– шептал визирь , захлебываясь кровью.
– Исчадье...женщина. Уби...
– не договорил Муслим-ага и испустил дух.
Карма бежала куда глаза глядят. Ей удалось спрятаться за ковром, правда не на долго. Евнух Хасан сначала пробежал мимо, но поняв, что упустил ее, вернулся. А беглянка за пару секунд добежала до балкона и спрыгнула с него вниз. Однако неудачно: подвернула ногу. Волоча ногу, она укрылась в кустах и пыталась отдышаться. Кажется, все было тихо. Погони видно не было. Она выбралась из кустов и перебежками направилась к воротам, прячась за каждым деревом сада. Уф, кажется удалось ускользнуть от этих глупых монстров.