Эффект бабочки
Шрифт:
— Мистер… — здесь настоящий интернационал, сброд из английских и французских колоний вперемешку с латиноамериканцами, аборигенами, выходцами из Азии, арабом и индусом. В ходу кабальеро и месье, мистер и сэр, достопочтенный господин и сагиб… — можно мы останемся, посмотрим?
— Оставайтесь, — пожимаю плечами, — раны чистить дело несложное, может и самим когда пригодится.
Разматывав лёгкую повязку, оглядываю рану, по которой ползают личинки. Сам сажал личинок, своими руками! А куда деваться, если началась гангрена, а пенициллина под рукой нет?! Вспомнишь и устаревшие, но действенные
Вот и вспомнилось, что ещё в Великую Отечественную советские медики от безысходности использовали порой личинок мух. Те выедали гниющее мясо, предпочитая его здоровому. Порой помогало…
— Отлично, Томас, — обнадёживаю мулата, — сейчас сниму и зашивать буду.
— Спасибо, доктор, — на всякий случай тот решает подлизаться, — а хромать я долго буду?
— Ну… это уже как бог даст и собственная глупость. Мыться тебе надо кипячёной водой, как и всем… Одни в грязной речке сполоснутся норовят — это с ранами-то! Другие в собственном поту плавают днями. Всё, свободен!
Африканцы разных степеней смуглости живо стащили товарища со стола и повели прочь, шумно обсуждая увиденное и услышанное.
— Послезавтра отправляемся, — подошёл Сансес, — в Венесуэле у меня есть родня, так что не пропадём. Всё-таки не хочешь в долю?
Отрицательно мотаю головой, идея подмять прииск на паях не вызывает энтузиазма. Для начала — как делить доли? По количеству проведённых в рабстве дней, по заслугам во время бунта, по наличию деловых связей? И это только на поверхности, так-то идей с делёжкой много больше. Так что будут свары, ещё как будут…
Не слишком верится в слова Санчеса о могуществе семьи. То есть… его наверняка защитят, а вот мутный европеец в моём лице может пойти и на размен. Может быть я и не прав, не доверяя благодарности местных, но рисковать не тянет.
Да и какой будет выхлоп с не самого богатого прииска, если исключить рабский труд? И сколько мне может достаться? Крохи! Нет уж… я не против афер и риска, но на своих условиях и естественно — в привычной для меня среде.
Пятнадцатая глава
— …несмотря на наветы врагов… — закончил диктовать дон Бургос, расхаживающий по кабинету с видом полководца, — всё записал?
Показываю ему тетрадь со скорописью, наниматель подслеповато вглядывается и важно кивает. Будто понимает что-то…
— Наветы врагов, — повторят он, — таким образом…
— Дон Карлос, — пожилой слуга входит без стука, — пришло письмо от дона Кастро, вы велели доложить без промедления.
— Ступай, — величавым жестом отпустил меня старик, — на сегодня всё.
Слегка поклонившись, ухожу в свою комнату переодеваться. Служба секретарём у дона Бургоса необременительна и позволяет хорошо ознакомиться с высшим светом Каракаса [82] , пусть даже из тени.
В старинном, изрядно обветшавшем особняке, расположившемся в аристократическом пригороде, достаточно уютно. Огромная библиотека, ценная скорее старинными томами. Довольно большой и изрядно запущенный сад, пара лошадей в конюшне.
Всё говорит о том, что времена славы для рода Бургос
82
[82] Столица Венесуэлы.
Вопросов, почему не переедет в более скромный особняк, даже не возникало — спасибо маме с её воспитанием. Пусть в долг, пусть на грани нищеты, но род Бургос соответствует ряду требований и входит, пусть и не без скрипа, в высший Свет Каракаса.
Опустившись ниже по социальной лестнице переездом в более экономичный особняк, Бургос автоматом лишится ряда старинных друзей и приятелей. Они не прекратят с ним общаться, но общение будет уже не на равных, а сверху.
Другое отношение, другие возможности… Дон Карлос предпочитает жить в долг, но иметь вход в высшее общество.
Нищета и понты… но мне это на руку. Секретарь старику в общем-то и не нужен, даже мемуары он надиктовывает не от лютой графомании, а потому что должно. Все приличные люди в его окружении делают это или хотя рассуждают иногда о таком намерении.
Наличие секретаря повышает статус дона Карлоса, а поскольку денег жалко, старик расплачивается статусом уже для меня. Жалованья не получаю, но проживаю в особняке Бургосов не на правах наполовину слуги, а гостя.
Я молодой человек из хорошей семьи, заинтересовавшийся интересной биографией дона Карлоса — ни больше, ни меньше. Недостаточно для представления высшему свету как ровню, но достаточно для того, чтобы ввести меня туда с чёрного хода. Ранг пониже, но возможность произвести впечатление имеется.
Получить место секретаря помог Хосе, Санчесы и правда пользуются определённой известностью. Сложная система родственных, экономических и дружественных связей оплетает всю Латинскую Америку.
Короткий разговор на границе с Венесуэлой, и вот таможенник с плутоватой физиономией профессионального шулера и холодными глазами убийцы улыбается вылезшим из джунглей оборванным бродягам, именуя сеньорами. Разговор с приехавших полицейским чином — рыхлым усатым толстяком, и Хосе называют дорогим родственником и даже не думают досматривать. Как же, троюродный кузен со стороны второй жены дядюшки Олива!
Знакомо и понятно… примерно такая же ситуация была недавно в Европе. Первая Мировая разорила многие аристократические семейств и крепко подорвала привычный мир, но до сих пор родственник в третьем или четвёртом колене воспринимается как очень близкий. Погостить несколько недель, помочь устроиться в хорошую школу, университет или на работу, выручить из сомнительной истории — норма.
В Латинской Америке это выражено много сильней. Иногда это мешает, а иногда… Санчесы всё-таки подгребли под себя прииск.