Эффект Доплера
Шрифт:
Перед нашими глазами вырисовывается та самая беседка из моих воспоминаний. Только сейчас она не выглядит красочной, белой в цветочек. Эта беседка — наглядное подобие того, что происходит с моей жизнью спустя годы. Я тоже развалюсь на подобные опилки, стану никому не нужной рухлядью, обо мне забудут. Я уверен в этом. Когда они узнают, Нат, Ариэль, даже бабушка — они отвернутся от меня.
Но Сэм же не отвернулась.
Я до сих пор не понимаю, почему. Может, она тоже… боже. Какой же я идиот. Она винит себя за смерть Сэма равно так же, как я виню себя за смерть Джуди. Мы одинаковы.
Я бросаю руку Саманты и оставляю её позади. Осторожно ступая в беседку, я ощущаю запах свежескошенной травы, мокрой земли, и сосновой ели. Весь этот микс ударяется в мои ноздри, как только я замечаю кое-что ещё. Планка под моей ногой прогибается.
— Бабушка?
Я зову, но никто не отвечает. Глупо с моей стороны надеяться на чудо. Она не придёт.
Саманта стоит позади и обнимает себя руками, оглядываясь по сторонам. Я встречаюсь с ней взглядом, она безмолвно говорит — ты ошибся.
Я отхожу от этой странной планки, нагибаюсь и поддеваю её указательным пальцем. Она не поддаётся. Чёрт.
— Сэм, есть заколка или что-нибудь острое?
И она поражает меня своей находчивостью. Пробив каблуком от сапога эту гнилую доску, она делает в ней огромную дыру, а далее я могу руками убрать остатки дерева. Она мне шепчет одними губами: «не благодари», и высокомерно удаляется на своё место на поляне, озаряя меня напоследок язвительной ухмылкой. Я закатываю глаза, выбрасываю остатки этой доски и вытираю руки об штаны. Под ней лежит коробка, хотя, честно, я не знаю. Я до сих пор не понял, что это. Всё, как в самых предсказуемых детективах. Я достаю эту штуку и вижу, что это всего лишь навсего деревянная залакированная шкатулка. Я с изумлением рассматриваю её при солнечных лучах. На ней находится кодовый замок. Дерьмо, ну почему всё должно быть таким сложным?
Ненавижу эти ребусы.
Наверняка, бабушка не смогла прийти, и поэтому оставила эту штуку здесь. Или, может, её оставили кто-нибудь другой.
Вдруг… нет. Не может быть. Только не она. Джуд не могла…
Но, может, всё-таки и она?
Желание вскрыть эту шкатулку как можно скорее заставляет меня начать дубасить по крышке пальцами, пытаться отодрать ногтями всё, что там можно отодрать, но… через минуту я понимаю, что все это напрасно.
Внутри ответы на мои вопросы. Мне нужно её открыть. Может, просто напросто разбить её? Или, треснуть по крышке чем-нибудь? Не пальцами, а камнем, или ломом.
Ну да, и где же я найду лом? В машине из восьмидесятых в багажнике только пара дохлых крыс валяется, и несколько мух. Вряд ли я найду там что-то наподобие лома или топора.
Боже, топор. Кью, ты с ума сошёл? Да, определённо.
Я понимаю, что этим лишь испорчу такую красивую вещь. Даже моё невероятное желание получить ответы не настолько сильное, чтобы разбивать такую дорогую и, вероятно, оставленную мне в подарок, шкатулку.
Оставленную, возможно, моей мёртвой девушкой.
Я беспомощно смотрю на Сэм. Она берёт предложенную мной вещь и с интересом крутит её в разные стороны.
— Ты знаешь код?
Знал бы, открыл сразу.
Я отрицательно мотаю головой. Она лишь томно вздыхает, мол, чёрт, ещё одна
— Что будешь делать?
— Уж точно не собираюсь её разбивать, — отвечаю я. — Думаю, бабушка оставила мне её в подарок.
— Шестизначный код. Как думаешь, что это может быть? Номер дома, который сгорел? Может, ты знаешь комбинацию? Бабушка не могла оставить тебе шкатулку с ответами, не убедившись, что ты додумаешься насчёт кода. Ты знаешь его.
— Может, это и не бабушка. Мы не знаем, кто оставил шкатулку.
Но я понимаю, что она права. К моему удивлению, Сэм уж слишком часто оказывается права. Даже чаще, чем я сам. Даже если шкатулку оставила не бабушка, а кто-то другой, этот «кто-то» был совершенно точно уверен в том, что я, балбес, догадаюсь, какая именно комбинация здесь нужна.
Вдруг я слышу голос где-то позади нас, со стороны беседки. Оборачиваюсь и вижу седые волосы, обрамляющие круглое лицо в морщинах. Её тонкие губы, такие же, как у меня, улыбаются. Зелено-карие глаза блестят от слёз. Мы слишком похожи друг на друга внешне. Правда, бабуля была ниже меня ровно наполовину.
— Ты пришёл, — она озаряет меня своей счастливой улыбкой. — Кью, нам нужно поговорить.
— Я как раз за этим и приехал сюда, — отвечаю я и даже не замечаю недоумевающего и слегка испуганного взгляда Сэм. Я отхожу от неё и несусь на всех парах к бабушке.
Куча вопросов вскруживают мою голову. Неужели, бабушка ждала меня все это время? И где же она пряталась? А с репортажем тоже она придумала? Это она оставила шкатулку? Пусть скажет мне код, вдруг я…
— Кью, как я рада тебя видеть! — она обнимает меня, обрывая мои глупые мысли, и я чувствую родное тепло, которого мне так не хватало.
— И я тебя, ба.
Я виню себя за то, что не помню о ней буквально ничего. Где она живёт? Когда мы последний раз виделись? Почему она выбрала именно это место?
— О-о, — протягивает она. — Я вижу в твоих глазах целый список вопросов. Задавай.
Я сажусь рядом с ней на трухлявую лавочку, бабушка гладит меня по лицу. От неё пахнет лавандой. Вспоминаю: она выращивала её в своём саду. Значит, всё-таки воспоминания о ней не стёрты из моей головы окончательно.
— Я не убивал отца. Вернее, это так сложно.
— Знаю, Кью. Знаю.
— Я защищал свою девушку.
— Джуди? Она тоже была в том здании?
Кажется, бабушка удивлена. Но её реакция кажется мне странной. Может, она знала о происшествии раньше, но тогда зачем сейчас играть на публику?
— Она примчалась спасать мою задницу, — тихо говорю я, а затем охаю, — чёрт, прости, слово задница для тебя — ругательство.
— Знаешь, слово «чёрт» — тоже ругательство, — она улыбается. — О-о, ты помнишь, как я ругала тебя за это слово, сказанное тобой в пять лет? От отца ты перенял только самые плохие черты характера, в том числе и способность постоянно ругаться. Я не могла заткнуть тебе рот, даже в пять лет. Это было и смешно и отвратительно одновременно.