Эффект Лотоса
Шрифт:
Ее ответ казался неправильным… отрепетированным. Я не сомневалась, что она снова и снова рассказывала детективу Даттону эту историю. Но я была ее подругой. На меня напали и бросили умирать. Я умерла. Меня выбросили в озеро, как какой-то мусор.
Перед глазами все поплыло. Первый проблеск того, как он тянется ко мне сквозь мерцающую рябь…
Я закрыла глаза.
— Тогда из-за чего я так злилась? — спросила я, усилием воли открыв глаза и рассеивая изображение. — Что я сделала… что я сказала?
Она нервно оглянулась на дверь. Затем сказала:
— Разве ты не помнишь?
Глядя в единственное окно в комнате, я изо всех сил старалась сдержать слезы разочарования, но я была слишком напугана. Кто-то пытался меня убить — я наконец целиком и полностью осознала этот факт. До этого момента происходящее казалось слишком сюрреалистичным, слишком странным, чтобы быть правдой.
— Как это случилось со мной? — Слова вырвались со слабым, прерывистым выдохом.
Кэм убрала руку с моего предплечья и сжала пальцы.
— Ты была так расстроена, Синт. Ты меня напугала, — сказала она, и я посмотрела ей в глаза. — Ты все еще злилась на Дрю и Челси, и этот ребенок… — Она подняла брови.
Я крепче сжала ее руку.
— Дрю был там?
На лице ее отразился шок.
— Нет, не был, но… — Она замолчала, сглотнув.
— Что, Кэм?
Из уголка ее глаза скатилась слезы.
— Это моя вина. Боже, мне не следовало бросать тебя. Это я во всем виновата.
— Это не твоя вина. — Пыталась утешить ее я.
Она покачала головой.
— Нет, моя. Я не могу. Мне нужно идти.
Кэмерон с силой вытерла слезы, катящиеся по щекам, а потом отвернулась и направилась к двери.
— Он должен заплатить…
Ее слова долетели до меня, приглушенный шепот заглушался рыданиями.
Глава 13
Призраки
Лэйкин: Сейчас
Мои пальцы касаются клавиатуры ноутбука. Руки дрожат.
Откуда это взялось?
Я не помню, чтобы Кэмерон произносила эти слова.
«Он должен заплатить».
— Это не реально, — говорю я вслух, чтобы самой в это поверить.
Воспоминания спутались. Я заполняю пробелы. У писателей есть такое свойство — заменять факты более интересной выдумкой.
Я удаляю страницу, выдергиваю USB-флешку из ноутбука и прикрепляю ее к брелоку для ключей. Я не хочу снова читать этот отрывок.
Затем я делаю то, чего стыжусь, но я уже не раз совершала это раньше. Я открываю Facebook и забиваю в поиске имя Кэмерон.
Глубоко похороненный во мне психолог ненавидит социальные сети. Вот почему у меня нет личного аккаунта. Я завела страничку под своим писательским псевдонимом, чтобы
Тысячи лет люди жили, не документируя свою повседневную жизнь. Интересно, как молодое поколение будет жить дальше с постоянным напоминанием о каждом дне своего существования. С постоянно всплывающими картинками, показывающими счастливые воспоминания, ведь большинство людей публикуют только красивые фото. А не реальность.
Вот вы стоите с лучшей подругой перед винным баром и улыбаетесь. А еще в тот день вы обнаружили, что ваш парень спит с другой женщиной. Или в тот день умер один из родителей. Или вы поругались с коллегой и наговорили кучу гадостей. Или сделали что-нибудь отвратительное, о чем предпочли бы забыть…
Но ваша страница вам не позволит.
Люди созданы, чтобы забывать. Наш мозг не предназначен для того, чтобы сохранять в памяти каждый Божий день. Это единственный способ примириться с прошлым, принять ту жизнь, которую мы прожили.
Если сравнивать с компьютером, то наша память намного проигрывает. Но благодаря этому мы можем двигаться дальше.
Я пролистываю профили, пока не нахожу ее. Я знала, что недавно Кэм переехала в Западный Мельбурн, но…
Воздух застревает в горле, я чувствую, что задыхаюсь. Усилием я заставляю себя сделать вдох.
В последнем посте Кэмерон с любовью обнимает ее муж Элтон, положив руки на ее округлившийся живот. В подписи к фото с гордостью говорится: мы беременны!
Я смотрю на ее безупречную, яркую улыбку, и задаюсь вопросом, какие проблемы скрываются за счастливым образом, если это фасад. О чем вспомнит Кэм, когда увидит это фото через год?
Я закрываю приложение и кладу ноутбук и телефон на диван. Рис все еще внизу, в кофейне отеля, так что я наслаждаюсь последними минутами в одиночестве. Я иду в ванную и встаю перед зеркалом в полный рост. Кладу руки на живот, подушечки пальцев инстинктивно ложатся на косые шрамы под рубашкой.
Десять ножевых ранений. Одна рваная рана. Детектив Даттон использовал термин «излишняя жестокость». Для убийства нужен только один идеально нацеленный удар ножом в сердце… но целью напавшего на меня было не убийство.
А боль.
Большинство ран было нанесено в область живота. Во время множества операций по поддержанию моей вновь обретенной жизни мне удалили матку и яичники, а также часть кишечника. «Повреждения, не подлежащие восстановлению», — сказал хирург, когда я пришла в сознание.
Я позволяю боли на мгновение затопить меня, а затем опускаю руки.
В колледже я заявляла, что не хочу детей. Как и многие молодые девушки, я понятия не имела, чего хочу. Но решение было принято за меня… лишиться шанса… выбора…