Его девственница
Шрифт:
– Ты пожалеешь, что сказала это, малышка.
– Сомневаюсь, - отвечает она; ее руки все еще скрещены.
Я склоняюсь близко к ней, слишком близко, чтобы это было уместно, но я убеждаю себя, что это займет лишь мгновение.
– Ты чертовски дерзкая для девушки, которая была перекинута через колено, когда видела меня последний раз.
Когда я отхожу, ее щеки краснеют.
– Я…
– У тебя закончились занятия?
– У меня еще одна пара, - отвечает она.
– Какая?
– Политика.
– Посещаемость не важна?
–
Я уже сожалею о том, что собираюсь сделать. Взрослая часть меня понимает это.
– Тогда у тебя достаточно времени для другой пары.
– О чем ты?
– О моем доме, мисс Тейлор, - говорю я низким голосом. – Я преподам тебе урок.
Она закусывает губу.
– Что, если я необучаема?
Я издаю низкий смех.
– Ты научишься, - обещаю я, вновь, на свой страх и риск, подходя ближе. Прямо сейчас я чертовски безрассуден.
Я шепчу ей на ухо свой адрес. Мой дом в нескольких минутах ходьбы от кампуса, но достаточно далеко от студенческих общежитий, находящихся вне кампуса, и студенческих домов, поэтому она не привлечет к себе внимания. Тем не менее, это охренеть как опасно – позвать ее туда.
Я говорю себе, что все может быть невинно, словно два старых друга из одного города встретились снова. Между нами ничего не должно произойти. За тем исключением, что мы не старые друзья, и я когда-то дружил с ее отцом, но не с ней.
Приглашать ее ко мне – неправильно.
Говорить ей, что я научу ее – неправильно.
И вещи, которые я собираюсь сделать с ней, самые неправильные из всего этого.
23
Пьюрити
Мое сердце колотится, а мысли скачут.
Я не уверена, чего ожидаю, идя домой к мистеру Гейбу.
«Ты большая девочка, Пьюрити, - напоминаю я себе, несмотря на то, что у меня спирает дыхание в горле. – Когда такой мужчина, как он, зовет тебя к себе домой, что, по-твоему, произойдет?»
Готова ли я к этому?
Не совсем уверена.
Тем не менее, я стою здесь, на крыльце его дома, делая глубокий вдох, прежде чем постучать в дверь. Когда она открывается, он смотрит мне за спину, чтобы проверить – не наблюдает ли кто-то за нами, а затем жестикулирует мне, приглашая войти внутрь.
Есть в этом что-то тайное, темное, то, что заставляет мое сердце биться сильнее. Это делает происходящее еще более скандальным и захватывающим, ведь я знаю, что он – запретная зона.
Это неправильно.
Заходя в парадную дверь, я останавливаюсь, чтобы осмотреться вокруг и почувствовать атмосферу его дома. Мне даже не нужно идти дальше для того, чтобы знать то, что все это – отражение его самого: от деревянных полов до огромной библиотеки, от пола до потолка справа от входа. Его дом пахнет как он – как его парфюм, сандаловое дерево и что-то еще, что я не могу распознать.
– Для чего ты пришла сюда, Пьюрити? –
Как я могу ответить ему на вопрос, если я сама не знаю ответа на него?
Он не двигается, не предлагает мне присесть или остаться. Он не прилагает никаких усилий, чтобы быть хоть чуточку вежливым. Он просто стоит и смотрит на меня, будто хочет поглотить.
– Я пришла сюда, потому что ты попросил меня об этом.
Потому что я хочу тебя. Потому что хочу, чтобы то, что случилось в пятницу, повторилось.
Хочу, чтобы это повторялось снова и снова, но в этот раз я хочу, чтобы это зашло дальше.
– Ты пообещал, что научишь меня сегодня, - напоминаю я ему, вместо того, чтобы произнести вслух какую-нибудь из моих мыслей.
– Это то, чего ты хочешь? – он подходит ближе ко мне и кладет ладонь рядом со мной на дверной проем, глядя на меня так же, как тогда в пиццерии. – Когда ты остановила меня, ты сказала, что хочешь поговорить. Поговорить или заняться чем-нибудь?
Это обязательно должно быть что-то одно? Разговор или что-то еще?
Я могу выбрать и то, и другое?
– Да, - шепчу я. – Я имею в виду не только поговорить.
Его рука остается неподвижной, пока другая рука поднимается к моей груди, пальцем играя с моим декольте, а затем зацепляется за V-образный вырез и тянет ткань вниз. Моя грудь приподнимается, когда я делаю глубокий вдох. Мне хочется, чтобы мистер Гейб прикоснулся не только к моей рубашке. Я хочу, чтобы он провел своими пальцами по моей груди, скользнул ими под мою рубашку и внутрь моего лифчика, так, чтобы я почувствовала его кончики пальцев на своих сосках, как чувствовала их на своем клиторе.
Мысль о том, что он сделал со мной в пятницу после занятий, заставляет меня желать его, а голову кружиться.
Мне нужно, чтобы он сделал это снова.
– Да или нет?
– Да, я хочу поговорить о том, что произошло в пятницу, - я произношу слова, когда он прикасается пальцем к моей груди и двигается вдоль ключицы, пока не достигает лямки моей майки, зацепляя ее. Думаю, он, скорее всего, собирается снять ее с моего плеча.
Думаю, я хочу, чтобы он снял ее с моего плеча.
Вместо этого он кладет руку на мою щеку, большим пальцем оттягивая нижнюю губу, приближаясь ко мне.
– У тебя есть рот, малышка, - говорит он хриплым голосом. – Очень красивый ротик. Так что говори, если хочешь поговорить.
– То, что случилось в пятницу, когда… - начинаю я, но затем останавливаюсь, раздражаясь. Почему я должна быть той, кто говорит, когда это он явно ревновал, когда Рэндольф разговаривал со мной?
– Да?
– Нас прервали, - заканчиваю я. – Я покинула твой офис, не понимая, что это было.
Я думала об этом все выходные. Думала о тебе все выходные.