Его Искушение
Шрифт:
Ухмыляется, кривит губы, а на висках капли пота выступили.
Играет языком, показывая оскал.
— Ну что же…
Откупоривает бутылку, наливает стопочку.
— Твое здоровье, Кровавый.
Осушает махом и встает. За ним поднимаются поверенные. Еще пара мгновений и мы с Серебряковым остаемся одни.
Встаю и опять подхожу к своему посту наблюдения. Замечаю, как Смолу с его сподручными окружают со всех сторон. Он покидает клуб в плотном кольце. Охрана у Вадима приличная, многое
Неоновые лучи весело играют над веселящейся толпой, проявляя хаотичность движений.
— Ты должен был поделиться, Ваня, новые времена пришли, можно было войти в долю…
— Двум царям на одной земле не бывать, Сашка.
Выдох.
— Так ты потеряешь все. Тебе не победить Смольного, он поддержкой заручился, иначе бы так ровно не базарил.
— Смола весьма информирован, ты не находишь? — прерываю партнера и замолкаю, ответ хочу услышать.
— Он так же, как и мы, собирает информацию, Иван
— Интересная у него информация, оперативно работают, Саша, на опережение, я бы сказал.
Чувствую недовольство кореша, оно буквально в воздухе витает, страх чую. Он всегда гнильцой отдает.
Меня сильно интересует, откуда у Вадима определенная инфа по куколке. Прознали и сразу же применили информацию. Откуда же слив идет?
Разворачиваюсь на каблуках и смотрю в глаза своего партнера. Серебряков. Только сейчас фамилия его внимание привлекает. Отдает от нее эхом истории про тридцать серебряников…
— Иван, ты не выстоишь перед объединенным синдикатом. Замашки твои праведника слишком мешают. Мы бабло рубить можем. Считай, ты сейчас золотую жилу перекрываешь.
— Свободен. Серебряков. Пока.
Губы поджимает и жест такой до оскомины брезгливый, что хочется шваркнуть мужика лицом об стену, чтобы стереть это выражение.
— Ты себе смертный приговор подписываешь, Кровавый, из-за своих моральных принципов.
— Болтаешь много, на выход.
Приказ по факту и дверь закрывается с тихим щелчком.
Интересно все выворачивается и сейчас не суть важно, как просочилась инфа об Авроре. Шило в мешке не утаить. В моей жизни появилась женщина. Поначалу мимолетное увлечение, но с каждой секундой рядом с ней во мне просыпается тот, кто должен был быть давно мертв.
Выдыхаю воздух сквозь сжатые зубы. Тяжелые времена грядут. Народу вокруг много, только это все пшик. Те, кто сильнее всего поддакивают, самые опасные, у них разгон от дружбы в засос до удара в спину секунда.
Рассматриваю выкручивающихся вокруг своей оси девиц и ничего. Никак не вкатывает. Все с того самого момента, как в мой кабинет влетела одна обернутая лентами куколка.
Пока народ не понял, является ли Аврора моим болевым. Но прощупали однозначно.
— Не вовремя
Прикрываю глаза, и куколка сразу появляется, как наяву вижу, как холодные руки на груди сжимает и пальцы трясутся от волнения, смотрит глазищами своими ярко-малахитовыми, до нутра прошивает. Бесовка.
Отгоняю морок и иду на выход, ночь только началась и вопросов решить много нужно.
Сегодня я кое-что понял. Увидел воочию, кто правит в синдикате Смолы на самом деле и это отнюдь не Смольный. Его так пешкой поставили на роль шута. Глаза мозолить. Для того, чтобы отвлечь внимание.
Худой. Он же Савелий Юрьевич Васильев. Вот кто главный в этой бригаде. Именно на него Смола посмотрел перед тем, как дать мне ответ.
Разрешения спросил по привычке у того, кто руководит балом из закулисья.
Значит, убрать меня решили.
Ухмыляюсь.
Интересно, однако, какая игра сейчас пойдет?
Глава 39
Аврора
Струи текут по разгоряченной коже, вода должна успокоить, но этого не происходит. Сердце в груди отстукивает рваный ритм, опираюсь руками о прозрачную стену просторной душевой.
— Боже, что же теперь будет…
Губы дрожат. Мне горько. Меня трясет. Слезы смешиваются с водой.
— Почему именно сейчас?! Не через год, не через десять?! Почему именно от него?!
Жмурюсь и ударяю кулачками по кафелю еще и еще. Внутри меня зародилась жизнь, маленький сгусток чистый и неповинный, запретный… мой…
Безоговорочное решение бежать созревает само собой. Закрываю кран, надеваю халат и выхожу из душа, прячу тесты в широкий карман халата, забываю просушить волосы. Они остаются мокрыми прядками на плечах.
Берусь за ручку и выхожу из ванной. Столбенею. Меня просто прикладывает с ужасающей силой панического ужаса, когда обнаруживаю в спальне Ивана.
Вздрагиваю, шага ступить не могу, просто смотрю во все глаза на мужчину. Опасного. Невероятно притягательного. Солнечный луч падает ему на лицо, акцентируя белесые глаза.
Он сидит за кофейным столиком, расположенным у окна, поза расслабленная, но от Каца веет угрозой, которую я чую каждой порой.
Бросает на меня задумчивый взгляд, откладывает телефон, а мне в этом жесте приговор чудится.
Кровь в жилах стынет от того, что в кармане лежит улика грядущей катастрофы и даже не одна…
Мужская рука взмывает вверх, и Иван пальцем меня манит, вынуждает выйти из своего ненадежного убежища и я, как на привязи, делаю шаг из ванной в спальню.
— Д-доброе утро…