Его Искушение
Шрифт:
Писк вылетает из наверняка побелевших губ. Мне нужно время, чтобы справиться с подкатившими чувствами. Мне необходимо подумать и осмыслить то, что произошло. И я не хочу сейчас видеть мужчину, который стал катализатором того, что моя жизнь стремительно летит в неизвестном направлении.
Именно сейчас я хочу держаться от него как можно дальше. Убежать. Спрятаться. Спасти себя и то маленькое чудо, которое с этой секунды для меня стало важнее, чем что-либо на этом свете.
Иван молчит. Рассматривает меня, прощупывает.
Отвожу взгляд, рассматриваю ровные ворсинки ковра, в котором утопают босые ступни. Даже после теплого душа мне холодно.
Тишина давит. Напрягает. Сегодня Иван другой.
В груди щемит и я все борюсь с желанием накрыть рукой живот, защищая свое от хищника, который вперил в меня свои прозрачные глаза.
Тишина давит. Кровавый смотрит на меня спокойно, холодно, скользит по лицу, по губам, которые раскрыты, спускается вниз по ключицам и фокусирует взгляд на груди, где я по инерции зажимаю полы халата пальцами до побелевших костяшек.
Одетый в деловой костюм, он выглядит сногсшибательно. И не скажешь, что пропадал неизвестно где всю ночь. Но от него веет опасностью. Мне кажется, я улавливаю этот тяжелый металлический аромат в воздухе, которым дышу.
Кац мне так и не ответил и это пугает больше всего. Я уже немного к нему привыкаю, распознаю его настрой по незначительным нюансам. Суровый, искушенный мужчина, так хорошо мимикрирующий под бизнесмена, внутри которого живет некто страшный, скорый на расправу, умеющий карать.
И сейчас чувствую, что он готовится вынести мне приговор.
Ловлю себя на том, что даже Монгол не вызывает у меня такого непонятного утробного страха, несмотря на всю ярость, которую я читаю во взгляде восточного мужчины. С Иваном иное…
В его голубоватых льдах нет места жалости и прямо сейчас он рассматривает меня совсем не так, как смотрел еще вчера вечером.
Я едва держусь на ногах, полностью изможденная из-за всего того, что навалилось, вынужденная держать лицо из последних сил.
— Как ты спала, куколка?
Мягкий голос, но в лице нет ни толики нежности. Глаза смотрят цепко. С таким лицом можно положить нож в огонь, раскалить и приступить к пыткам…
— Х-хорошо…
У меня голос дрожит и на глаза наворачиваются слезы. Наверное, я никогда не привыкну к смене ипостасей этого человека. Он разный. В постели безжалостный, всепоглощающий, заставляющий сгорать и срываться в наслаждение, но с ним как по тонкому льду. Не понять, в какой момент провалишься, тебя поглотит ледяная гладь и не выплыть, не вдохнуть.
— Ты не хочешь мне ничего рассказать, Рори?!
Несколько секунд уходит на то, чтобы просто вернуть дыхание, заставить себя дышать.
— Я… не…
Мой голос ломкий, слишком тихий.
— Не терплю, когда мне лгут.
Молчу. Приподнимает бровь, всматривается в меня.
— Освежу
Цепенею. Прикусываю губу.
— Монгол. Палач. Лучший в своем деле. Равных ему нет и быть не может. Было бы интересно, если маленькая куколка могла бы обвести моего братана вокруг наманикюренного пальчика.
Бах. Все слетает. Не могу больше.
Не стоило надеяться, что удастся утаить что-либо от Ивана.
Начинаю смеяться, сначала тихо, а потом все громче и меня прорывает на слезы, понимаю, что сползаю на пол и рыдаю горько под прицелом его леденеющего взгляда.
Я думала, узнать о подобном — это счастье.
Я мечтала, что когда-нибудь я найду человека, создам семью и однажды…
Однажды со всем рвущимся наружу счастьем выкрикну самую желанную для женщины фразу, которая с моих губ срывается, припорошенная горечью рыдания:
— Я беременна, Иван, беременна твоим ребенком…
Глава 40
Иван Кац
К тому моменту, когда дела завершены, ночь отдает свои права утру. Подъезжаю к особняку, привычным взглядом осматриваю постовых. Охрана выполняет свои обязанности.
Все вроде бы как обычно и все же не так. В груди странное ощущение, стремление вернуться домой, потому что там она…
Куколка каким-то образом перестала быть просто игрушкой. Я наслаждаюсь ее видом, роскошным телом, тем, как она выделяется среди всех женщин, которых когда-либо знал. Яркая, броская, как бабочка с пестрыми крылышками и мне совсем не хочется их обламывать, наоборот порву любого, кто посмеет пальцем тронуть.
Аврора, красивое имя, несущая свет, заря. У нее все чувства как на ладони. Во всем чертов протест и неповиновение. Желание сопротивляться мне, той тяге, которую испытывает. Странное дело, пока возвращался в особняк, думал не о проблемах, которые вскрываются, как чертов гнойник, не о врагах, которых буду рвать, превращая в мясо, чтобы никому и в голову не пришло, что можно пытаться задвинуть Кровавого и отжать территорию, я думаю о ней…
— Бесовка…
Выхожу из автомобиля и размашистым шагом направляюсь в дом. Думаю о своей куколке. О том, что еще раннее утро и Аврора тепленькая лежит в моей постели.
Первая женщина, которая не просто вошла в мой дом, она спит в моей кровати и речь не про секс даже, а про то, что я ее слишком приблизил. Это уже не чисто физиология, а нечто иное. Недопустимое.
Стоит войти, как в ноздри бьет фантомный аромат. Ее запах. Им пропахла моя постель и чертова брусника въелась в кожу.
Кукла подсадила меня на себя, принесла с собой аромат из прошлого. Но она становится моим настоящим.
Звонок от Монгола застает меня на странных мыслях.
— Ты уже на месте?