Его осенило в воскресенье
Шрифт:
Теперь попятно, почему он скрывает, где был в тот вечер после десяти и почему с радостью ухватился за «спасательный круг» — беседу в атмосфере взаимного доверия. Не мог же он, бедняга, утверждать, что не хотел бы повредить репутации синьоры, если речь шла о молодом человеке. Впрочем, искать его «друга» среди юнцов Лунгобары вряд ли стоит. Скорее, это тот, о котором он просил. Как уж его зовут?.. Ривьера… Ривера?.. Во всяком случае, у таксиста, который вез Массимо с виллы на холме в город, нетрудно будет узнать, где он сошел. Однако и здесь следует соблюдать осторожность и такт. Сантамария
— А где вы, комиссар, проводите летний отдых? Или вы вообще работаете без отдыха?
— Почему, мы тоже отдыхаем, но только это у нас называется отпуском. Увы, мне по разным причинам не удается отдохнуть даже половину срока.
— Куда же вы летом уезжаете? На Сицилию? — из вежливости поинтересовался Массимо.
Между Массимо и Анной Карлой, судя по всему, кошка пробежала, а ему нужно было непременно сохранить тон дружеской, оживленной и легкой беседы. Он не солгал, сказав, что взаимная неприязнь вредила его целям.
— Будь у меня такая терраса, я бы и не уезжал из Турина, — сказал Сантамария. — Здесь просто великолепно. Даже городского транспорта почти не слышно.
Он встал и направился к парапету, то попадая в тень невысоких куполообразных деревьев в дубовых кадках, то снова оказываясь под палящими лучами солнца. Массимо последовал за ним.
— Такой я впервые увидел эту виллу несколько лет назад, и с тех пор ничего здесь не тронул. Тогда на террасе росла и герань в горшочках, но, к счастью, она быстро увяла.
— Вы эту виллу снимаете? — поинтересовался Сантамария.
— Да, так куда удобнее. Вы же знаете, сколько забот с частным владением.
— Синьор Кампи предусмотрительно перевел весь свой капитал в Швейцарию. В Италии ни одна пуговица не записана на его имя. Одно время он даже жил в гостинице. И откровенно говоря, если бы я могла, то последовала бы его примеру, — сказала Анна Карла, тоже подойдя к парапету.
— До чего же красивая терраса! — восхитился Сантамария.
По меньшей мере тридцать метров, выложенных красной плиткой, да еще лестница и на ней будочка, обвитая диким виноградом.
— Какой печальный вид, — сказал Массимо после минутного созерцания террасы. — Она похожа на дансинг в мертвый сезон.
— Почему бы вам не посеять здесь пшеницу? — сострил Сантамария, чтобы как-то его развеселить.
Массимо признательно усмехнулся, но Анна Карла прямо-таки загорелась этой идеей.
— Потрясающе! Просто гениальная мысль! Массимо, тебе нужно непременно последовать совету комиссара. Здесь сразу все изменится. Представляешь себе — ряды спелых колосьев колышутся под ветром, чуть покачиваются маки, поют жницы!
— И среди них ты?
— Непременно! Нет, правда, Массимо, скажи — разве это не открытие века:
Шутит, конечно, но в этой шутке, увы, есть изрядная доля истины, с тоской подумал Сантамария. Теперь она начнет названивать всем подругам, размахивая, точно флагом, своим «изумительным следователем», «полицейским с золотым характером», этим «ангелом-хранителем», без которого она не может переставить пепельницу или купить цветы. А также убить кретина архитектора!..
Массимо Кампи посмотрел на часы.
— Пожалуй, пора нам сойти вниз. Иначе Роза станет волноваться.
— Почему бы тебе не поставить электрический звонок? — предложила Анна Карла.
— Его уже поставили прежние хозяева. Но он испортился, а чинить его я не собираюсь. Ведь я здесь почти не бываю.
— И зря, совсем не вредно иной раз позагорать. У тебя лицо словно у живого трупа.
Это оскорбительное замечание — своего рода шаг к примирению, догадался Сантамария.
— Все мы несовершенны, — ответил Кампи, пытаясь придать лицу зверское выражение.
Наконец-то они заключили мир, с облегчением подумал Сантамария.
— Ой! Знаешь, на кого ты сейчас похож?! — смеясь, воскликнула Анна Карла. — На синьору Табуссо.
— Мы с ней никогда не встречались. В какой могиле она обитает?
— Клянусь тебе, та же улыбка. Женщина она страшноватая, господин комиссар, но не злая. Вы сами ее увидите.
— Вот как! — удивился Сантамария. — И она меня съест?
— Скорее всего, да, она ненавидит полицию. Но понимаете, она была ко мне столь мила, что я, желая как-то отплатить добром за добро…
Спускаясь по лестнице и через каждые три ступеньки прося у него прощения, Анна Карла рассказала о «колоссальной неприятности», которую она ему причинила, даже не будучи еще с ним знакома. Поистине, она совершила «непростительную глупость и даже бестактность». Так или иначе, но забот она ему прибавила…
4
— Кстати, Пальмира, нужно будет аннулировать еще один штраф, — сказала синьора Табуссо, помешивая в тарелке ризотто, приправленный шафраном.
Старая служанка, у которой зять служил в дорожной полиции, неодобрительно покачала головой.
— Что ж, вперед, солдаты короля! — воскликнула она, как всегда в таких случаях. — Где вас оштрафовали?
— Не меня, а синьору Дозио. Ты ее не знаешь. На запрещенной стоянке.
— Как, ты виделась с синьорой Дозио, Инес? — робко спросила Вирджиния, сестра синьоры Табуссо. Вирджиния знала синьору Дозио еще меньше, чем старшая сестра, которая случайно познакомилась с Анной Карлой у Кампи, когда пришла собирать подписи под одной из своих бесчисленных петиций в коммунальное управление. Но Вирджинии достаточно было увидеть два раза Анну Карлу в парикмахерской, куда она изредка провожала сестру, и еще несколько раз в «Мулассано», как она преисполнилась восхищения этой элегантной синьорой.